Я знаю, когда ты лжешь! Методы ЦРУ для выявления лжи - Дон Теннант Страница 40

Эта тактика подразумевает, что сначала мы задаем проверяемому вопросы, ответы на которые нам известны. При этом мы обращаем внимание на особенности поведения человека, когда он отвечает честно. Затем, учитывая эти особенности, начинаем задавать собеседнику другие вопросы, ответы на которые нам неизвестны, но очень нужны. После этого сопоставляем наблюдаемое поведение человека с тем, что мы видели во время озвучивания пробных вопросов. Если есть какое-нибудь отклонение, значит, опрашиваемый, скорее всего, врет.

На первый взгляд, разумный подход. Всем нам свойственно воспринимать реальность, постоянно сравнивая то, что мы видим сейчас, с тем, что наблюдали в прошлом. По той же причине мы любим аналогии — они помогают быстрее понять сложные процессы и делают повседневную жизнь легче. И все же, прибегая к тактике пробных вопросов, вы рискуете наткнуться на ряд значительных препятствий.

Во-первых, нельзя назвать логичным предположение, что как только поведение собеседника меняется, это можно считать сигналом. Одно-два изменения речи или мимики — это лишь капля в море всех тех возможных перемен эмоционального состояния, которые в каждом из нас «запрограммированы» природой.

Во-вторых, люди не настолько глупы, чтобы не понять суть пробных вопросов и не суметь одурачить того, кто решил прибегнуть к этому способу распознавания лжи.

Например, подозреваемый в поджоге школы знает, что полицейские будут задавать очень непростые вопросы. А еще этот человек понимает: для того чтобы придумать ответы, которые позволят избежать правосудия, ему понадобится время для глубокого размышления. Поэтому, когда поджигателю зададут пробный вопрос: «Откуда вы родом?» — первой реакцией не будут повторение вопроса или такие слова и фразы, в которых вообще нет ответа как такового. Подобные ответы опрашиваемый предпочтет использовать позже, когда ему будут задавать сложные вопросы, ведь ему необходимо будет выиграть время для придумывания аккуратных ответов.

Более того, подозреваемый не будет дожидаться вопроса: «Это вы подожгли школу?» — чтобы начать убеждать полицию в своей невиновности. Если у этого злоумышленника спросят, где он работает, то он, вероятно, станет подробно описывать все свои обязанности, задачи и цели, а также во всех деталях расскажет о значимости своей профессии. Все озвученное подозреваемым наверняка будет правдой, однако его намерение заключается в том, чтобы внушить полицейским доверие и показать, что сложившаяся ситуация не сбивает его, законопослушного и трудолюбивого гражданина, с толку.

Далее прозвучит вопрос: «Это вы подожгли школу?» Проверяемый произнесет несколько уверительных высказываний: «Я плачу налоги, из которых потом выделяются деньги на строительство школ. В этой школе учатся дети некоторых моих друзей. И вообще, я уважаемый член нашего сообщества», — а полицейские не посчитают эти фразы сигналами и, таким образом, не заметят ложь.

У тактики пробных вопросов есть еще один недостаток. Заключается он в стереотипе, согласно которому представители любого из слоев населения реагируют на данный конкретный вопрос одинаково, строго определенным образом. Принимая это за ориентир, вы начинаете беседу. И если видите, что манера отвечать у проверяемого не похожа на признаки честности, которые, как вам кажется, характерны для всех представителей данного слоя населения, то приходите к заключению, что собеседник лжет.

Стереотипы, связанные с предельно обобщенными особенностями поведения отдельных возрастных или других социальных групп, — это темный лес, и заходить в него мы вам не рекомендуем. Всегда помните, что обман — это не командный вид спорта, а сугубо индивидуальная игра.

Итак, неординарные поведенческие черты, которые кажутся признаками преднамеренной лжи, могут быть замечены в реакции как честных, так и нечестных людей. Рассмотрим пример, позволяющий лучше понять предмет нашего обсуждения.

Семнадцатилетняя участница национальной программы «Полис Эксплорерс» ^[50] однажды пришла в местный полицейский участок и сообщила женщине-диспетчеру, что была принуждена одним из офицеров полиции к сексуальной связи. Юная жертва даже не догадывалась, что диспетчер, которая ее выслушивала, уже некоторое время встречается с тем офицером. Неудивительно, что женщина была вне себя от ужаса и тут же передала полученную информацию начальству.

Подозреваемый полицейский, будучи опытным и авторитетным сотрудником, полностью отрицал свою вину. Все, начиная от руководства и заканчивая даже отцом девочки, считали, что рассказанная ею история была выдумкой. В ходе разговора предполагаемая жертва не выглядела так, как обычно выглядят девочки, пережившие страх и унижение. Поэтому полицейские лишь еще больше утвердились в своем мнении.

Отсутствие у семнадцатилетней опрошенной признаков стыда и эмоционального дискомфорта подтолкнуло следователей к совершенно четкому заключению: полового акта с ней их сослуживец не совершал.

Истину удалось выяснить, когда с главными фигурантами дела побеседовал Майкл.

После разговора с предполагаемой жертвой наш коллега был убежден, что она рассказала правду. Когда пришла пора пообщаться с подозреваемым, Майкл понимал, что необходимо вытянуть из офицера признание вины. В конце первой же беседы полицейский рассказал Майклу, что действительно занимался сексом с той семнадцатилетней девочкой.