12 правил жизни. Противоядие от хаоса - Джордан Питерсон Страница 4

Здесь Джордан упомянул бы миф о герое — кросс-культурную тему, которую с точки зрения психоанализа открыл Отто Ранк. Вслед за Фрейдом он отметил, что героические мифы во многих культурах схожи. Эту мысль подхватили, среди прочих, Карл Юнг, Джозеф Кэмпбелл и Эрик Нойман. Фрейд внес большой вклад в объяснение неврозов, фокусируясь на понимании того, что можно назвать историей героического провала (как, например, у Эдипа). Джордан же сосредоточился на героях, которых ждал триумф. Во всех этих историях триумфа герой должен был отправиться в неизвестное, на неисследованную территорию, принять новый, великий вызов и подвергнуться огромному риску. В процессе что-то в нем должно было умереть, от чего-то надо было отказаться, чтобы переродиться и принять вызов. Это требует отваги, и об этом редко говорят на занятиях по психологии и редко пишут в учебниках.

Во время недавнего публичного выступления Джордана за свободную речь и против того, что я называю «принудительной речью» (когда правительство принуждает граждан озвучивать свои политические взгляды), ставки были очень высоки. Джордан мог очень многое потерять и знал это. Тем не менее и я, и Тэмми видели, как он не только демонстрирует отвагу, но и продолжает жить по правилам из своей книги, хотя некоторые из них могут требовать очень многого. Я видел, как он перерастал ту замечательную личность, которой был, и становился кем-то еще более способным и уверенным, благодаря тому, что жил по этим правилам. По сути, написание книги и следование этим правилам привели его к тому, чтобы выступить против принудительной или вынужденной речи. Вот почему во время тех событий он начал постить некоторые мысли о жизни, а также свои правила в интернете. Теперь, когда у него больше 100 миллионов просмотров на YouTube, мы знаем, что они попали в яблочко.

Учитывая наше отвращение к правилам, как объяснить невероятный отклик на его лекции, которые дают правила? Все дело в харизме Джордана и его редкой готовности постоять за свои принципы — именно они привлекли к нему такое внимание в Сети. Его первые ролики на YouTube быстро набрали сотни тысяч просмотров. И люди продолжают слушать, поскольку то, что он говорит, отвечает их глубокой и невыраженной потребности. Наряду с желанием быть свободными от правил все мы ищем структуру.

Голод, который многие молодые люди испытывают в отношении правил или, по крайней мере, рекомендаций, сегодня заметно возрос, и не без причины. По крайней мере на Западе миллениалы живут в уникальной исторической обстановке. Думаю, это первое поколение, до которого настойчиво доносили два диаметрально противоположных представления о нравственности. Их преподавали в школах, колледжах, университетах, и делали это, в первую очередь, представители моего поколения. Противоречивость этих представлений порой оставляла молодых людей дезориентированным и неуверенными, лишенными всякого руководства и, что еще более трагично, лишенными богатств, о существовании которых они даже не догадываются. Первое учение заключается в том, что мораль относительна, в лучшем случае это личное оценочное суждение. Относительна — это значит, что ни в чем нет абсолютно правильного или неправильного, что мораль и связанные с ней правила во многом зависят от личного мнения и случайного стечения обстоятельств, что мораль родственна или соотносима с какими-либо рамками: этнической принадлежностью, воспитанием, культурой или временем, в которое человек появился на свет. Это не что иное, как случайность рождения.

Согласно этой теории (теперь уже вероучению), история доказывает, что религии, племена, нации и этнические группы склонны не соглашаться относительно фундаментальных материй, и так было всегда. Сегодня левые постмодернисты к тому же утверждают, что мораль отдельной группы — не что иное, как попытка проявить силу в отношении другой группы. Так что самое порядочное, что можно сделать, раз уж стало очевидно, насколько произвольны ваши и общественные «моральные ценности», — продемонстрировать толерантность людям, которые думают иначе, у которых другой (отличный от вас) бэкграунд. Этот акцент на толерантности первостепенен, поэтому для многих людей худший недостаток человека — склонность судить ^[1]. А поскольку мы не знаем, где верное, а где ложное, и что такое хорошо, выходит, самое неправильное, что может сделать взрослый, — дать молодому человеку совет, как жить.

И вот целое поколение растет необученным тому, что однажды было метко названо «практической мудростью» и направляло предыдущие поколения. Миллениалы, которым часто говорят, что они получили самое лучшее образование, на самом деле страдают от формы интеллектуального и морального пренебрежения. Релятивисты нашего с Джорданом поколения, многие из которых стали профессорами и преподают рожденным в нулевые, решили обесценить тысячи лет человеческих знаний о том, как приобретать добродетель, отвергнуть их как устаревшие, «нерелевантные» и даже «подавляющие». Они были в этом настолько успешны, что

само слово «добродетель» теперь кажется устаревшим, а тот, кто его использует, предстает анахронично-назидательным и самодовольным.

Исследование добродетели — это не абсолютно то же самое, что исследование морали (правильной и неправильной, доброй и злой). Аристотель определял добродетели просто как способы поведения, которые наиболее способствуют счастью в жизни. Пороки же определялись как способы поведения, которые наименее способствуют счастью. Он отмечал, что добродетели всегда стремятся к балансу и избегают крайностей, к которым тяготеют пороки. Аристотель исследовал добродетели и пороки в своей «Никомаховой этике» — книге, основанной на опыте и наблюдении, а не на догадках о том, какое счастье возможно для людей. Культивация суждения о разнице между добродетелью и пороком есть начало мудрости, того, что никогда не может устареть.