Путешествие домой. Автобиография американского йога - Шрила Радханатха Свами Страница 4

В поисках смысла жизни я слушал таких фолк-певцов, как Пит Сигер и Боб Дилан, и их творчество разжигало во мне бунтарский дух. Если фолк-музыка запала мне в сердце глубоким смыслом текстов, то блюз пробуждал во мне по-юношески бурные чувства. Блюз — это музыка страсти и тоски. С каждой нотой, с каждым словом блюзовый музыкант изливает печаль своего сердца и находит в этом отраду и утешение. Слушая чужой плач о потерянной любви, я и сам начинал рыдать, оплакивая свою утраченную любовь, еще до того, как ее пережил.

В отличие от меня, склонного к самоанализу, застенчивого и чуткого ребенка, мой старший брат Марти обладал феноменальной способностью сердить окружающих. Непоседливый, словно обезьянка, он и прозвище получил соответствующее — Манк [2]. В 1965 году, когда мне исполнилось четырнадцать, я поступил в среднюю школу, которую только что окончил Марти. Увидев меня, некоторые учителя хватались за сердце: «Только не это! Еще один Манк!» Так с первого дня учебы ко мне приклеилось прозвище «Маленький Манк». Лишь годы спустя понял я иронию, содержавшуюся в этом прозвище [3].

В школе меня как новичка определили в борцовскую команду. Не скажу, чтобы у меня были для этого хорошие данные, но если я чем-то увлекался, то посвящал этому увлечению всего себя без остатка И тренер, и товарищи по команде видели во мне будущего чемпиона. Мне и самому нравилось ставить перед собой сложные цели и достигать их. Например, я мог добиться любой стипендии или гранта, стоило мне захотеть. Но со мной стало твориться что-то странное. Я начал задумываться о смысле жизни, более высоком, чем богатство, положение в обществе и мимолетные увлечения. Как мог я быть счастлив в благополучном Хайленд-Парке, в то время как всего в нескольких километрах, в чикагском гетто влачили жалкое существование негры? Как мог я радоваться борцовским наградам, когда моих старших товарищей призывали на ужасную вьетнамскую войну? Пытаясь найти ответы на эти вопросы, мы с друзьями подвергали сомнению самые основы той жизни, которой мы жили.

Ища свое предназначение, я горячо сочувствовал Мартину Лютеру Кингу-младшему и его движению за гражданские права. Я размышлял над словами Малколма Икса и зачитывался книгами о социальных реформах. Вместе со своими лучшими друзьями Бассуном и Гэри, которых знал с десятилетнего возраста, я устроился на автомойку, где в течение учебного года работал после занятий, а во время летних каникул — полный рабочий день. Работа была тяжелой, но мне она нравилась. С нами трудились взрослые негры из гетто на южной окраине Чикаго — люди из совсем другого мира, лежащего за пределами уютного Хайленд-Парка. Работая с ними, мы очутились как бы за кулисами музыки «соул» — в мире, разительно отличающемся от всего, что мы видели в Хайленд- Парке. Нищета, расовая дискриминация и алкоголизм стянули этих людей самое дно жизни, и когда я слушал вместе с ними щемящие рыдания блюзовых и «соул»-певцов, сердце мое разрывалось. Мне, пятнадцатилетнему подростку, не давали покоя вопросы, на которые я нигде не мог найти ответа.

А потом погиб мой близкий друг. Он был старше меня всего на год. Его автомобиль, слетев с обледеневшей дороги, утонул в холодных водах озера Мичиган. Тогда я всерьез задумался о том, кто я и для чего живу. Мне казалось, будто весь мир катится в пропасть по льду неопределенности.

В поисках уединенного места я перебрался в подвал дома, где оклеил стены светящимися в темноте психоделическими плакатами. Убранство подвала довершали свисавшие с потолка рыболовные сети. В помещении клубился густой дым жасминовых благовоний, и, когда я включал стробоскоп, реальность отступала и я переносился в мир сновидений.

Уединяясь от всех в подвале, я заслушивался революционной музыкой шестидесятых. Песня «Битлз» «А Day in the Life» только усилила во мне желание обрести истинный смысл жизни, отринув все внешнее и наносное. Лежа с закрытыми глазами и слушая, как Джордж Харрисон поет «Within You, Without You», я рыдал вместе со струнами его ситара и жаждал внутреннего покоя. Снова и снова включал я «Old Man River» Рэя Чарльза и, затаив дыхание, слушал эту скорбную песнь об участи угнетенных. Когда я слушал Би Би Кинга, надрывные звуки его гитары пронзали мое сердце, и я поражался, почему от печальных песен мне становится так хорошо. Однажды поздно вечером, когда я в который раз пытался разобраться в жизни, в наушниках зазвучала песня Джонни Риверза «Look to Your Soul for the Answer» («Загляни за ответом в свою душу»),

Я глубоко вдохнул, открыл глаза и воскликнул: «Да! Это то, что нужно!»

Подстегиваемые новыми веяниями, мы с друзьями окунулись в контркультуру 1960-х. В школе, где учились в основном дети из консервативно настроенных семей, спортсмены и активисты, мы оказались в меньшинстве. Мы отпустили длинные волосы и стали экспериментировать с марихуаной и ЛСД, отвергая ценности наших родителей и их поколения.

При этом я разрывался на части. Я не хотел никого разочаровывать. Я порывался бросить занятия борьбой, но боялся подвести своих товарищей и тренера. Ведь руководство школы рассчитывало, что благодаря мне наша команда начнет выступать на чемпионатах. Однажды тренер заявил при всех:

«Когда маленький Манк настроен на победу, он выскакивает на ковер, словно голодный тигр. Он из породы чемпионов. Жаль, что он не может сосредоточиться на спорте».

Не зная, что мне делать, я стал молить Бога о помощи.

Вскоре, выступая на престижных соревнованиях, я уложил своего соперника на лопатки через пять секунд после начала схватки. Толпа ревела, приветствуя меня, а я не поднимался с колен, словно парализованный. Плечевая кость вышла из сустава и пропорола мышцы груди. По всему телу разлилась пронзительная боль. В тот самый миг, когда соперник свернул мне плечо, в моей жизни, наоборот, все встало на свои места. Дрожь сотрясала мое тело, зрители в ужасе смотрели на меня, а я беззвучно благодарил Бога, Теперь я был свободен.

Все, от чего я не решался отказаться сам, волею судьбы оказалось для меня потерянным раз и навсегда,

Гэри Лисс, дружба с которым впоследствии самым чудесным образом повлияла на мою жизнь, был добрым и общительным парнем, неутомимым искателем приключений. Гэри относился к числу тех бунтарей, которые по-настоящему нашли себя в контркультуре. Во время летних каникул после первого года обучения мы отправились с ним путешествовать в Калифорнию. Там мы наслаждались полной свободой на Сансет-стрип и в Хэйт-Эшбери. В этом раю для «детей цветов» мы познакомились со многими замечательными людьми — такими же идеалистами, как и мы сами. Встречались нам и другие люди - разрушительные, грубые, развращенные или просто жадные до удовольствий, но от таких мы старались держаться подальше.

В 1969 году вместе с лучшими школьными друзьями: Бассуном, Стивом и Гэри я поступил в колледж Майами-Дейд во Флориде. Как и большинство сверстников, я был юн, строптив и жаждал приключений, но именно тогда я стал замечать в себе желание, которое затмевало все остальные, — непреодолимую тягу к духовности. С каждым днем она только росла. Кто-то дал мне почитать книгу «Великие религии мира». Я жадно вчитывался в каждое слово и никак не мог утолить жажду духовных знаний. Позже, читая другие книги, я открыл для себя древний индийский метод безмолвной медитации на священный слог «Ом». Путешествуя вглубь себя, я обнаружил иную реальность, настолько удивительную, что мне не терпелось проникнуть в нее еще глубже.