Разговор с незнакомцем - Малкольм Гладуэлл Страница 38

Руководитель следственной группы Эдгардо Джобби говорит, что начал подозревать Аманду с того момента, когда они впервые пришли на место преступления. Надевая бахилы, Аманда вильнула бедрами и пропела: «Та-да-да-дам!»

«Установить вину можно было, отслеживая психологические и поведенческие реакции подозреваемой в ходе допроса, – утверждает Джобби. – Ни в каком ином расследовании не было необходимости».

Прокурор Джулиано Миньини просто игнорировал шквал справедливых нареканий в адрес прокуратуры. Он искренне недоумевал: ну к чему столько шума вокруг заваленной экспертизы ДНК? «Любое доказательство содержит некий аспект неопределенности, – заявил Миньини. (Аманда Нокс вела себя необычно: чем не доказательство?) – Вынужден вам напомнить, что ее поведение было совершенно необъяснимо. Абсолютно неразумно и нелогично. Тут никаких сомнений нет» ^[37].

Да уж, будь то Бернард Мейдофф или Аманда Нокс – нам нелегко понять тех, кто не вписывается в стереотипы.

4

Самое неприятное открытие Тим Левин сделал, показав видеозаписи эксперимента опытным сотрудникам правоохранительной системы, имеющим как минимум пятнадцатилетний опыт допросов. Сначала он предлагал угадывать лжецов простым людям. Они не слишком удачно справлялись с задачей, однако это было вполне ожидаемо. Если вы, скажем, инженер или аспирант-философ, то вам не приходится ежедневно допрашивать людей и уличать их в обмане. Но вероятно, подумал Левин, профессиональные следователи или судьи, то есть те, чья работа как раз и состоит в том, чтобы отличать ложь от правды, справятся с делом лучше.

В одном отношении эти специалисты действительно оказались успешнее других. Там, где поведение человека соответствовало стереотипу, эти люди не ошиблись ни разу, тогда как у всех прочих попадание в «яблочко» составило в 70–75 %. Однако, если говорящий вел себя нетипично, они оказывались совершенно беспомощными: угадывали лишь приблизительно 20 раз из 100. Врунов, притворяющихся честными гражданами, служители закона распознавали лишь в 14 % случаев – от столь ничтожной цифры холодный пот должен прошибать любого, кому придется попасть в лапы дознавателей из ФБР. Если перед ними Пунцовая Салли – элементарный случай, – они на высоте. Но если речь идет об Амандах Нокс и Бернардах Мейдоффах – увы и ах.

И это огорчает, ведь сотрудники правоохранительных органов нужны обществу вовсе не в тех ситуациях, когда и так все ясно. С людьми, вписывающимися в матрицу, мы и сами разберемся. Полицию или ФБР зовут на помощь в трудных случаях – сталкиваясь с «непрозрачными» незнакомцами. Обученный дознаватель должен виртуозно разбираться в путаных поведенческих сигналах и понимать, что Нервная Нелли многословно оправдывается и щетинится, потому что такова ее натура – оправдываться и защищаться. И когда чудаковатая взбалмошная девица, оказавшаяся в абсолютно чужой для нее стране, восклицает «Та-да-да-дам!», полицейский следователь должен понимать, что перед ним просто чудаковатая взбалмошная девица, оказавшаяся в слишком чужой для нее стране. Но, похоже, таких профессионалов у нас нет. Напротив, выходит, что люди, которым мы поручаем устанавливать вину или невиновность, в сложных случаях столь же беспомощны, как и мы с вами, если даже не хуже.

Не в этом ли одна из причин судебных ошибок? Может быть, машина правосудия по своей природе не способна справедливо судить тех, кто не отвечает стереотипам? Не потому ли судья, назначая залог арестованным, принимает решения гораздо хуже, чем компьютер? И не отправляем ли мы совершенно безобидных людей дожидаться суда за решеткой лишь потому, что они необычно выглядят? Мы готовы мириться с огрехами судебной системы, если полагаем, что они случайны. Но исследование Тима Левина показывает, что это, скорее, закономерность: мы выстроили мир, где систематически дискриминируются все те люди, которые помимо воли опрокидывают общепринятые смехотворные представления о прозрачности человеческого поведения. Дело Аманды Нокс – это не просто увлекательный детектив, где присутствуют все необходимые элементы: живописный итальянский городок на вершине горы, убийца-чудовище и юная красавица, ставшая жертвой злого рока. Эту историю нужно вспоминать вновь и вновь, потому что она все время повторяется в современном обществе.

«В ее глазах не было ни капли печали, и я сразу подумала: уж не замешана ли она в убийстве?» – вспоминала одна из подруг Мередит Керчер.

Аманда Нокс много лет страдала и до сих пор страдает от этого – абсолютно не знакомые с девушкой люди считают, что прекрасно разбираются в ее мыслях и чувствах, видя только ее лицо.

«В комнате, где убили Мередит, не было никаких следов моего присутствия, – говорит Аманда в конце той документальной ленты, обращаясь к потенциальным зрителям. – Но вы все равно пытаетесь найти улики в моих глазах… Пристально вглядываетесь в меня. Зачем? Это просто глаза. Они ни о чем не могут свидетельствовать».