И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности - Эдвард Слингерленд Страница 35

В этой истории можно понимать разницу между тремя уровнями “слушания”, восприятия мира, как обращение к разным участкам мозга. Слушание ушами подобно тому, как повар Дин смотрел на огромного быка только глазами: он просто получал сенсорную информацию, но не представлял, что с ней делать. Слушание сердцем задействует области вроде префронтальной коры, которые анализируют информацию и соотносят ее с уже имеющимися знаниями. Слушание духовными потоками (ци), похоже, относится к отключению отвечающих за когнитивный контроль участков (сознательная психика) и выходу на передний план адаптивного бессознательного. В контексте мировоззрения древнего Китая это бессознательное может привести нас к правильному решению, потому что является священным. Как и “духовное желание” в истории о поваре Дине, ци – это сила, связанная напрямую с Небом. Более того, для Чжуан-цзы “дух” и ци были почти синонимами: оба создавали канал для получения наставлений от Неба.

Как бы мы ни трактовали совет насчет пустоты, он немедленно оказывает на Янь Хоя мощный эффект, напоминающий внезапное просветление. “Пока я, Хой, еще не постиг своего истинного бытия, я и в самом деле буду Хоем, – говорит он. – Когда же я постигну свое истинное бытие, я еще не буду Хоем. Вот это и значит «сделать себя пустым»?”. “Именно так! – отвечал Конфуций. – Вот что я тебе скажу: войди в его ограду и гуляй в ней свободно, но не забивай себе голову мыслями о славе. Когда тебя слушают, пой свою песню, когда тебя не слушают, умолкни. Для тебя не должно быть внутренних покоев и простора вовне. Остановись на неизбежном и в этом обрети свой единый дом. Тогда ты будешь близок к правде”.

Потеря своего “я”, о которой рассказывает Янь Хой, подразумевает отказ от своекорыстного стратегического мышления и предубеждений. “Опустошая” себя, он создает воспринимающее пространство, пустоту, позволяющую услышать, что на самом деле скажет ему правитель и чего на самом деле требуют обстоятельства. Он отключает рассудок и позволяет своей жизненной энергии, ци, взять верх. Таким образом, он становится поглощен чем-то большим, нежели он сам: движением Пути, которое “невозможно остановить”, сакральной силой, которая ведет его к правильному исходу. Открытость миру заменяет планирование.

Чжуан-цзы лучше других мыслителей периода Борющихся царств видел ограниченность рассудка и восхищался особой силой телесного разума. В гл. 1 мы увидели, насколько важны чувственные реакции, управляющие большинством наших действий, и их влияние на нашу жизнь. Все очевиднее, что когнитивная гибкость, которой, по мнению Чжуан-цзы, не хватало его современникам, проще всего достигается, когда мы ослабляем хватку сознательной психики.

Детям это дается лучше, чем взрослым. Рассмотрим дивергентное мышление – способность придумать несколько вариантов решения задачи или предложить новые способы использования предметов. Для этого служит тест на изучение творческого мышления. Испытуемым вручают какой-либо предмет и предлагают за ограниченное время придумать как можно больше способов его применить. Маленькие дети мыслят более гибко и творчески во время таких тестов не только потому, что у них было меньше времени, чтобы научиться, “для чего именно” нужны те или иные вещи, но и потому, что области когнитивного контроля в их мозге менее развиты, чем у взрослых. Дети сразу рассмотрели бы в огромных тыквах Хуэй-цзы прекрасный плот. Любопытно, что успешное выполнение взрослыми теста, который требует творческой рекатегоризации, сопровождается значительным снижением активности областей когнитивного контроля, и взрослые с повреждениями префронтальной коры обычно справляются с подобными заданиями лучше, чем здоровые.

Алкоголь (это очень эффективный способ временно парализовать наши способности к когнитивному контролю) также иногда способствует творческому мышлению. Недавно ученые в рамках эксперимента попросили испытуемых пройти тест отдаленных ассоциаций (ТОА). Испытуемым дают три не связанных друг с другом очевидным образом слова (например спортивный, едкий и зеленый) и просят найти третье слово, которое бы связывало их (в этом случае – лук). ТОА часто использовали, чтобы оценить “конвергентное” мышление (отличающееся от “дивергентного” и требующее большего когнитивного контроля), но когда изначальные догадки оказывались неверны или испытуемые просто не могли сразу “увидеть” решение, становилось очевидно, что дивергентное мышление в данном случае важнее. Ученые установили, что испытуемые в состоянии умеренного опьянения (уровень алкоголя в крови 0,75 промилле – как раз где-то на том уровне, когда у вас отобрали бы права) справляются с ТОА лучше трезвых участников. Более того, пьяные чаще приписывают свой успех внезапному “озарению”, а не старательному обдумыванию. Легкое опьянение ослабляет когнитивный контроль и усиливает внезапные вспышки творчества.

Похожие результаты показывают эксперименты с “инкубацией”: испытуемым дают одно задание, а во время отдыха отвлекают другим. Пока основное задание остается значимым, то есть пока оно находится на задворках сознания, легкое отвлечение усиливает и способность решать задачи, и умелое выполнение заданий на физическую активность. Скорее всего, это происходит потому, что чувственное мышление хорошо справляется с когнитивными скачками. Если сознательная психика может на время отвлечься, неосознаваемая берет работу на себя.

Помните, мы говорили об “опьянении Небом”? Пьяный, упавший с повозки, остается невредимым, потому что “дух его целостен”. Не испытывая опасений, свойственных трезвым людям, он может расслабиться и не получить травму при падении. Тот же мотив мы видим еще в одном воображаемом диалоге Янь Хоя и Конфуция. Янь Хой сообщает, что только что, переправляясь через бурную реку, пережил ужас. При этом перевозчик не выказывал никаких признаков страха и правил своей лодчонкой с почти сверхъестественной сноровкой. Когда Янь Хой спросил у перевозчика, в чем его секрет, тот ответил: то же самое мог бы делать любой умеющий плавать. (Во многих традиционных обществах умение плавать встречалось редко, и пересечение водных пространств было опасным предприятием.) Конфуций (снова выступая рупором Чжуан-цзы) отвечает, что тот, кто хорошо плавает, “забывает про воду”: теперь ей нет места в сознательной психике. Поэтому ему легко править лодкой. Свобода от страха и тревог позволяет сделать это бессознательным навыком: “Для такого человека водная пучина – все равно что суша и перевернуться в лодке – все равно что упасть с повозки. Пусть перед ним опрокидывается и перевертывается все, что угодно, – это не поколеблет его спокойствия. Что бы с ним ни случилось, он будет безмятежен!” Потом Конфуций использует пример с состязанием в стрельбе, чтобы показать вред сознательного сосредоточения на внешнем: “В игре, где ставят на черепицу, ты будешь ловок. В игре, где ставят на поясную пряжку, ты будешь взволнован. А в игре, где ставят на золото, ты потеряешь голову. Искусство во всех случаях будет одно и то же, а вот внимание твое перейдет на внешние вещи. Тот, кто внимателен к внешнему, неискусен во внутреннем”.

Нельзя представить себе лучшее описание проблемы, с которой сталкиваются спортсмены и артисты. Когда такие люди выпадают из привычного состояния у-вэй, они отрываются от своих целей, ценностей и хода игры. Их навыки не изменяются, но беспокойство по поводу внешних факторов делает их “неискусными во внутреннем”.