Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии - Кристина Гроф Страница 34

Я осознаю, что это ощущение желания умереть, чтобы избежать сильной боли, представляет собой знакомую СКО; она связана с моими саморазрушительными тенденциями, которые в прошлом привели к ряду попыток самоубийства. Тэв со мной, и я продолжаю вдыхать в боль. Когда она перемещается в мое горло, сцена меняется, и я снова становлюсь маленьким ребенком. Это первая сцена, где мой отец тащит меня за лодыжки, засовывает свой торчащий пенис мне в глотку, и я не могу дышать. Он умышленно держит его у меня в глотке и садистски смеется.

Я говорю Тэву, что задыхаюсь и не могу дышать; он продолжает поощрять меня оставаться с этим. Я подношу руку к своему горлу, и он предлагает мне вместо этого сжимать его руку. Когда я держу его руку и прижимаю ее к своему горлу, ощущение удушья и неспособности дышать усиливается. Оно нарастает почти до такой степени, где мне кажется, будто я умираю. Я не могу поддерживать свою способность переживать его, поскольку мой умственный фокус перемещается на способность переживать сильное желание отца, чтобы я умерла. Я продолжаю дышать в это чувство и переживаю его желание моей смерти как суицидальную СКО, которой оно стало позднее. Подавленная переживанием, я покидаю поле сознания своего тела и плачу на плече Тэва. Сперва я могу держаться за него, а потом совершенно слабею.

Он снова говорит, чтобы я оставалась с этим и продолжала дышать, что я прекрасно справляюсь. Я снова ложусь и чувствую глубокую ненависть отца ко мне. Я переживаю ее одновременно в конкретном эпизоде и на протяжении всей своей жизни. Он хотел, чтобы моя мать сделала аборт, и ненавидел меня все время, пока я его знала, вплоть до случившегося позднее покушения на мою жизнь, когда мне было 18 лет. Я чувствую себя маленьким ребенком, смотрящим на него и испытывающим это острое чувство неспособности понять, почему он меня ненавидит. И снова, ощущая это чувство, я одновременно осознаю СКО непонимания, почему у меня не может быть нежных отношений с мужчинами, в которых я влюбляюсь. Я понимаю, что это переживание – первоисточник моей проблемы с мужчинами, и плачу: «почему, почему, почему», и снова и снова повторяю: «Я не понимаю».

Я говорю Тэву, что не могу выдержать удушье. Он продолжает побуждать меня дышать и заверяет меня, что у меня все хорошо. Я делаю несколько вздохов и сажусь; моя голова начинает кружиться и я чувствую крайнюю дурноту и, в конце концов, полную дезориентацию. Я знаю, что Тэв там, но не могу определить, где пол. Я верчусь на матрасе, не зная, где низ, где верх. (Позднее, пересказывая эту историю своему партнеру-сиделке, я поняла, что, должно быть, потеряла сознание, когда отец почти задушил меня до смерти, и это ощущение головокружения и дезориентации, вероятно, было тем, как я себя чувствовала, когда мне снова удалось сделать первые вздохи).

Падая на матрас, я ощущала этот невероятный накат океанской волны; я полностью погрузилась в нептунианское опьяненное океанское состояние. Затем ощущение стало любовью как наркотиком, и я переживала одновременное занятие любовью со всеми своими партнерами в течение всей жизни – все годы секса и наркотиков. Я снова переживала продвижение от использования наркотиков и занятия сексом к крайнему опьянению и сексу. А потом оттуда к способности иметь секс без наркотиков после лечения от сексуального злоупотребления, и назад к использованию наркотиков и сексу. Наконец, я соединилась с самым недавним опытом, когда мы занимались любовью с Джоном и предпочли не принимать наркотиков. Когда мы не использовали наркотики, чувство любви и эротической энергии было более сильным, прекрасным и божественным.

Я сделала перерыв и поблагодарила Тэва, который все еще сидел со мной. Я знала, что после плавания в опьяненном нептунианском-венерианском состоянии через всю свою сексуальную историю интимных отношений, я покончила с тяжелой работой на этот день. Я выпила немного воды, снова легла и вернулась к своему дыханию. У меня было переживание танца с Плутоном на поле, окруженном деревьями, он был темной не-человекоподобной фигурой. Я осознавала, что он был дионисийцем и более великим, чем Дионис, но также одновременно богом. Наш танец становился интенсивно и мощно чувственным и эротическим. Положив меня на землю, он занялся со мной любовью; мы сливались с почвой, с землей. У меня было осознание земли как Диониса и Божественного Женского Начала в состоянии плодородного сексуального единения. Я больше не ощущала ни себя как человека, ни Плутона как бога – теперь мы были землей. Я могла ощущать солнечный свет, пронизывающий мою земную почву, и испытывать это глубокое чувство творческой силы.

Внезапно и неожиданно я почувствовала себя как земля, рождающая поле цветов, и услышала женский голос, говорящий, что это Персефона, словно весна. Серия рождений продолжалась. Из моего центра быстро вросла гигантская секвойя, потом появился олень, потом из земли хлынул горный ручей и потек по склону горы. Он тек в океан и я чувствовала себя матерью-океаном, пронизываемым солнечным светом и рождающим дельфинов. На этот раз, лежа на матрасе, я также одновременно чувствовала, как рождаются дельфины и как они носятся по всему моему телу. Я ощущала нептунианско-венерианский океан, рождающий дельфинов, и их присутствие на моем теле.

Последний пример относится к сеансу Кати, 49-летней психиатрической медсестры, чье разрешение травматического переживания детства мы описывали выше. Катя в прошлом пережила духовный кризис, связанный с пробуждением Кундалини, и имеет легкий доступ к трансперсональной сфере. Ее отчет отличается богатым спектром духовных переживаний и не содержит никакого материала из биографии после рождения или перинатального периода.

В день, когда проходил этот сеанс Холотропного Дыхания, было очень ветрено; окна не были полностью закрыты, и временами в комнату проникали сильные порывы. Моя сиделка, красивая аргентинская женщина, беспокоилась, что я могу простудиться, и изо всех сил старалась укрывать меня. В два дня, предшествовавших сеансу дыхания, обсуждение в группе снова и снова возвращалось к теме смерти и возрождения, очень близкому и дорогому мне предмету. В прошлом я пережила духовный кризис, который принял форму психодуховной смерти и возрождения: его полное завершение и интеграция продолжались несколько лет.

Я люблю ветер, как и любое другое природное явление, но в тот день я чувствовала огромную потребность в покое, и все кружащееся несколько беспокоило и раздражало меня. Я смирилась с тем, что снаружи, равно как и внутри меня, дует ветер, но в начале сеанса я не чувствовала необходимости дышать очень глубоко; казалось, что вся та ветровая активность на улице в каком-то смысле дышит за меня. Я позволила музыке нести меня, я позволила своему уму следовать музыкальным секвенциям, и начала чувствовать, что мое тело принимает разные формы, как если бы я была куском мягкой глины, формируемым руками умелого скульптора.

Я принимала форму цветов, деревьев, скал, сверкающих водопадов и различных животных. Как будто несомая изменчивой волной непостоянства, я начинала превращаться в белку, в оленя, бегущего по лесу, и в большую черепаху в глубоком синем море. В кустах появился лучник, и я с удивлением увидела, что этот лучник выглядит в точности как я. Он взглянул на меня, без промедления натянул свой лук, поразил меня в сердце своей стрелой и исчез. Стрела не причинила мне вреда; она заставила меня чувствовать, что пространство моего сердца становится вечным тоннелем, по которому мое сознание начинает двигаться со сверхзвуковой скоростью.