Маленькие ошибки больших девочек - Хизер Макэлхаттон Страница 33

Продолжение главы 36

Ты садишься в машину и едешь домой. Твои родители в бешенстве, они с тобой не разговаривают. Ты запираешься в ванной и долго-долго стоишь под душем. (От мяса остался какой-то жуткий запах, ты пытаешься избавиться от него при помощи мыла, пемзы, духов, крема для рук, лимонов, но все равно чувствуешь только запах мяса, мяса, мяса…) Вскоре к вашему дому съезжаются все местные фотографы и журналисты, они встают лагерем у вас на газоне и вламываются в гараж. Для твоего отца это становится последней каплей. Ты никогда не видела его таким разгневанным.

Твою фотографию, сделанную репортером Си-эн-эн (растерянное лицо, затвердевшие соски (нечетко), краснокоричневое мясо, намотанное вокруг шеи и утратившее всякое сходство с буквой «г»), показывают по всем каналам. Теперь об этом футбольном матче знают люди, которые раньше не имели ни малейшего понятия о существовании вашей институтской команды.

Ты пытаешься объясниться, стоя перед парадной дверью и фотографами (тысячи фотовспышек, слепящих тебе глаза). Они набрасываются на тебя, как стервятники, выкрикивают свои вопросы: «Знаете ли вы, сколько на матче присутствовало детей? Известно ли вам, какой процент зрительской аудитории составляют взрослые люди, а какой — маленькие дети? Знаете ли вы о том, что в этой стране был принят Акт о непристойном поведении и распутстве, согласно которому вас могли бы посадить на срок от трех до пяти лет?» Потом, к счастью, отец втаскивает тебя внутрь и захлопывает дверь.

Ты не можешь вернуться к учебе, не можешь даже выйти в магазин. Все хотят сфотографировать «девушку с мясом». У тебя появляются фанаты. Тебе приходят письма и открытки от озабоченных мужчин, студентов колледжей, женщин, полные оскорблений, угроз и непристойных предложений.

Родители хотят увезти тебя в другое место, спрятать от чужих глаз, пока твоя репутация не оказалась загубленной окончательно. Они определенно преувеличивают, но, получив очередное письмо с угрозой расправы, ты соглашаешься уехать на Север, в маленький городок под названием Дулут, где тебя никто не знает. Там люди не особенно следят за новостями. Зима, длящаяся по полгода, выбивает из них последние остатки жизни, так что все остальное их не сильно волнует. Там ты можешь спрятаться, погрузиться в уютную анонимность среди домохозяек и охотников. Их гражданский долг — избегать смотреть соседям в глаза. Люди скорее дадут своим гаражам сгореть дотла, чем вызовут пожарных. В колонке сплетен в городской газете помещают кулинарные рецепты и фотографии канадских гусей. Для человека, который не хочет в жизни ничего сенсационного, — это идеальное место.

Ты работаешь в закусочной под названием «Пирожковая Бетти». Это расположенная на северном берегу и выходящая окнами на Верхнее озеро небольшая забегаловка у шоссе, куда заходят суровые, как могильщики, мужчины. Они, не глядя в меню, заказывают яичницу из двух яиц (глазунью, да чтоб оба глазка были целы) и «свиной жилет с пуговицами» (бекон с луком). И еще по куску пирога. Бетти каждый день печет по две дюжины разных пирогов — с фруктовой начинкой, кокосовым кремом, черникой, бузиной, сезонные пироги, пироги с яблоками и ревенем.

Ты живешь в старой, холодной, пыльной бревенчатой хижине у озера, в которой полно паутины. Ее выстроили на довольно приличном расстоянии от озера, но оно с каждым годом подбиралось все ближе и теперь плещется всего в нескольких футах от двери. Каждую ночь ты глядишь в темноту, наблюдаешь, как по воде проносится ветер. Тебе нравится Верхнее озеро. Оно убило больше людей, чем любое другое озеро в мире. Оно коварное, красивое, черное. В нем тонули грузовые суда и роскошные лайнеры. Это озеро прячет сокровища. На его илистом дне покоятся «форды» модели «Т», яхты и члены их команд, причем никто из них никогда не всплывает на поверхность, потому что на дне так холодно, что там даже бактерии, наверное, не живут.

Однажды вечером появляется Питер Дюпре, соседский парень. Девятнадцатилетний выпускник школы с мышцами, как у Адониса, (он рассказывает тебе, что в спортзал вообще никогда не ходил, просто с тринадцати лет он поднимал полные ведра краски). Питер болезненно робок. Он тренируется в домашнем спортзале в гараже, мастерит скворечники и выхаживает бродячих животных. Вначале он ошивается возле твоего дома, пиная гравий на дороге, и выдумывает для этого разные оправдания («Мне показалось, я тут видел раненого енота…»), пока ты не приглашаешь его на стакан лимонада. Он заходит, вы разговариваете, он просит разрешения посмотреть твой атлас, книги по искусству, шахматы. В Питере Дюпре обнаруживается неожиданная глубина.

Ты заигрываешь с ним. Он заигрывает с тобой. Потом наступает момент, когда он убирает волосы с твоего лица, наклоняется и целует тебя. Это божественно. Ты подталкиваешь его к постели, представляя, как будешь заниматься с ним самыми неприличными из известных тебе гадостей.

То, каков он под одеждой, тебя не разочаровывает. Вы целыми днями торчите в постели. Твое лицо все время разгоряченное, твои бедра все время подрагивают. Потом возникает новое чувство, на которое ты пытаешься не обращать внимания. Появляется тупая боль в груди, тревожная нежность. Питер должен был стать одноразовой игрушкой, но у тебя появляются к нему чувства. Ты начинаешь мечтать, как он будет сидеть с книжкой на парадном крыльце или разводить огонь в камине. Тебе хочется ему готовить — это дурной знак.