Психология вредных привычек - Ричард О'Коннор Страница 31

В нашем случае основной посыл заключается в том, что обычные правила жизни неприменимы к конкретной личности. Большинство осознают, что игра не по правилам обычно приводит к неприятным последствиям (нас ловят), но «непроизвольное Я» может никогда не признавать этот факт. Некоторые становятся такими просто потому, что избалованы. К ним всегда относились как к исключительным, и они поверили в это. Но многие приходят к чувству собственной уникальности, пережив трагедию. Они страдают от болезни или инвалидности, ставшей причиной боли, стыда или смущения, и ожидают «заслуженной» компенсации. А другие чувствуют себя погрязшими в рутине неудачного брака или плохой работы и ведут себя так, будто заслуживают особого отношения в других сферах жизни. Или в результате несчастливого детства предполагают, что взрослая жизнь должна им что-то возместить. Может быть, они не чувствовали себя любимыми и спасаются в нарциссизме, как в фантазиях о вознаграждении за прошлые лишения. В этом случае непомерный нарциссизм становится защитой от ощущения заброшенности, слабости или уязвимости. Мы бываем уверены в своей непогрешимости, пока какой-нибудь кризис не выпускает наружу наши бессознательные страхи и чувства.

Однако даже если есть убедительные основания чувствовать себя таким образом и нас не волнуют правила жизни, скорее всего, хорошо относиться к другим людям мы не будем. Наше внимание настолько замкнуто на себе, что почти ничего не достается окружающим. Мы можем воспринимать людей как должное. Можем не выполнять свою долю работы. Мы можем решить, что имеем право манипулировать и обманывать. Рано или поздно люди начнут избегать нас. Могут возникнуть проблемы с властью: мы не любим подчиняться. Аналогично возникнут проблемы на работе или в школе. Мы как нарциссические личности склонны использовать людей в своих интересах, быть более жестокими и агрессивными, более предвзятыми. Рассматриваем отношения как силовое давление, из которого должны извлечь как можно больше выгоды для себя. Такая убежденность в собственном «праве» есть и у насильника, и у обольстителя, и у начальника-эксплуататора.

Страдающие нарциссизмом, мы склонны к азартным играм, биржевым и другим рискам, потому что уверены в выигрыше, несмотря ни на что (или находим способ смошенничать). И если мы жалеем себя, но все еще считаем себя особенными, то, скорее всего, начнем искать утешение в еде, алкоголе или наркотиках – без опасения попасть в зависимость. Имея инвалидность, мы не станем тяжело трудиться для собственной реабилитации, а просто попросим у доктора больше таблеток.

Архетипом этой грустной картины может служить жизнь Элвиса Пресли {87}. Если верить его биографии, он начинал примерно так, как выглядел на экране: немного наивный деревенский мальчик с добрым сердцем, который был не прочь поразвлечься, но любил маму. Когда его забрали в армию, отслужил полный срок, несмотря на то что менеджеры легко могли бы освободить его от воинской обязанности. Он был талантлив от рождения, но все равно усердно работал над своей музыкой и заслужил уважение других музыкантов.

К сожалению, через некоторое время Элвис перестал ездить с концертами и развлекаться. Он увяз в контрактах, заставлявших его сниматься в одном тупом фильме за другим; он также застрял в Лас-Вегасе, и почти не оставалось времени на другие концерты и общение с музыкантами. Это продолжалось год за годом, мир Элвиса закрылся, и ему стало скучно. Наркотики стали его спасением от тоски. Он стал безнадежно зависим от лекарств: транквилизаторов, снотворного, амфетаминов, болеутоляющих. Но так как эти таблетки были прописаны врачом, Элвис не видел надвигающейся проблемы. Он окружил себя прихлебателями, которые не собирались обсуждать новую одежду «короля».

Элвис настолько упорно отрицал свою наркотическую зависимость, что однажды решил поучаствовать в «войне с наркотиками», объявленной президентом Никсоном. Он прилетел в Вашингтон и стал в очередь посетителей Белого дома, одетый в вельветовый костюм пурпурного цвета с высоким воротом, ремнем с гигантской пряжкой и янтарными очками. В какой-то момент кто-то узнал его и отвел к Гарри Холдеману, главе администрации Никсона. Холдеман поговорил с Элвисом и доложил президенту. Они организовали маленькую причудливую церемонию в Овальном кабинете и дали Элвису значок «специального представителя в войне с наркотиками». Пару лет назад я нашел этот значок в витрине одного магазинчика в Грейсленде.

Встреча Элвиса с Никсоном произошла в 1970 году. Семь лет спустя, гротескно ожиревший, раздутый, едва передвигавшийся, Элвис умер. Отчет о вскрытии показал, что у него в крови было 14 разных наркотиков.

Непоколебимая парадигма Элвиса заключалась в том, что он был типичным американским парнем. Он провел четкую грань между собой и «Битлз», «заграничными элементами», черной силой, марихуаной и другими нелегальными наркотиками. Но себя он не считал наркоманом, так как все, что он принимал, прописывали врачи. Майкл Джексон, видимо, стал жертвой такой же рационализации.