Что там – за словом? Вопросы интерфейсной теории значения слова - Александра Залевская Страница 30

Виоли указывает, что прототип является когнитивным отправным пунктом референции в категории, самым рельефным примером на основе опыта, который может быть перцептивным, когнитивным, культурным или сочетанием всего вместе в одно и то же время. Отталкиваясь от перцептивного элемента как самого выпуклого, мы сравниваем и оцениваем остальные элементы в плане большего или меньшего сходства; эти суждения являются градуальными и выводными, поскольку они следуют не правилу субституции, а принципу частичной аналогии. Таким образом, для классической модели характерны эквивалентность, код, правило, соответствие, идентичность, дедукция, декодирование, закрытость и статичность, а для прототипной, соответственно, – выводное знание, регулярность, процедура, сходство, аналогия, абдукция, процессы получения выводного знания, открытость, динамичность.

При трактовке опыта как базы для значения, а слова как инструмента получения выводного знания [177]Виоли подчёркивает, что наш опыт познания реальности характеризуется множеством параметров. Он одновременно является феноменологичным и перцептивным, культурным, интерсубъектным и социальным. Такая природа нашего опыта делает семантику языка неотделимой он нашего знания о мире: схемы и структуры, посредством которых мы придаём смысл языковым выражениям, не отличаются от тех, посредством которых мы осмысливаем наше существование и наши действия в мире. Отсюда вытекает, вопервых, энциклопедическая природа семантики языка: если значение основывается на нашем опыте реальности, то языковое знание не может быть отделено от энциклопедического. Во-вторых, структура семантической системы должна быть мотивированной множеством уровней модальности нашего опыта; эти модальности детерминированы психофизиологическими ограничениями.

Лексическое значение конструируется не через систему фиксированных корреляций, а через набор возможных выводов, которые регулируются различными путями, проявляют разную степень убедительности и вероятности, а также накладывает ограничения на варьирующуюся ригидность интерпретативного процесса. С этой точки зрения задачей семантики является описание того специфического вклада, который лексический план вносит в понимание и интерпретацию текста с полным учётом допущения, что языковой знак является инференциальным.

Постулируя множество параметров значения, Виоли обосновывает необходимость перехода к неунифицированной модели лексического значения [178]. Она считает невозможным описание семантических структур одной и той же системой репрезентаций; скорее, лексическое значение существует в форме разнообразных частично накладывающихся друг на друга структур. Унификация формата репрезентации оказалась неразрешимой проблемой для всех имеющихся теорий. Ни одна модель не является полностью способной исчерпывающе описать лексикон в целом; существуют различные репрезентации и требуется соприсутствие множества по-разному представляемых моделей [179]. Невозможность единой трактовки значения слов объясняется тем, что язык соотносится с опытом, рельефность которого базируется на различных свойствах (ср. семантику слов «кот», «треугольник», «стыд»), на разных формах опыта.

Виоли разграничивает три взаимосвязанных параметра значения: (1) онтологический, относящийся к разным модальностям и формам опыта; (2) семантический, который продуцирует некоторую типологию семантических свойств; (3) в качестве третьего параметра выступают пути, по которым реализуются эти параметры в разных частях речи и лексических категориях.

При рассмотрении форм опыта и роли перцепции [180]Виоли исходит из разграничения трёх областей опыта: перцептивного поля, относящегося к физическому миру; социального поля, относящегося к культурному и интерсубъектному миру, и психоэмотивного поля, относящегося к миру внутреннего опыта. Такая схематизация возможна только если мы допустим, что эти три области могут чётко отграничиваться друг от друга. На самом деле опыт редко (или вообще никогда) бывает однотипным; трудно представить себе чистую перцепцию, которая не является культурной, или психологический феномен, лишенный интерсубъектности (см. культурную и социальную природу таких эмоций, как зависть, ревность, презрение и т.п.).

Перцепция является одним из важнейших параметров вариативности в структурировании семантической системы, что имплицитно признаётся в некоторых категориях традиционного анализа, таких как противопоставление конкретного и абстрактного. Можно представить роль перцептивного опыта в семантической классификации по принципу континуума: на одном полюсе находятся термины, в семантике которых перцептивный параметр является существенным, на другом – термины, относящиеся к абстрактным схемам. Весь словарь, который относится к феноменологии перцептивно-корпореального опыта, имеет аналоговые характеристики; с этим связан параметр индексации, который относит к неязыковому опыту. Отличие названий естественных объектов от артефактов состоит в том, что первые отображают исключительно перцептивную рельефность, а рельефность вторых – как перцептивная, так и функциональная (социальная и культурная). Семантика разных лексических классов зависит от различий в природе опыта, лежащего за языковой структурой.

Итак, согласно концепции Виоли, конечное число дискретных языковых единиц используется для описания бесконечного континуума нашего опыта, поэтому относительно стабильные в синхронии значения слов служат опорами для получения выводного знания, что обеспечивает пластичность языкового знака, значение которого задаётся не системой фиксированных корреляций, а набором возможных инференций при различных ситуациях и контекстах.

Биокультурная теория значения

Йозеф Златев [Златев 2006] справедливо отмечает, что глубокие рвы противоречий пролегли между теориями значения разных видов – менталистской, бихевиористской, (нейронно)редукционистской, (социально)конструктивистской, функциональной, формальной, вычислительной, дефляционистской, при этом трактовки понятия значения в рамках разных дисциплин не только различны, они несопоставимы [181]. Свою задачу Златев видит в том, чтобы сформулировать единую теорию значения, которая была бы интегративной и междисциплинарной, не будучи одновременно редукционистской. Ключевыми в предлагаемой теории являются два постулата: 1 – все живые системы и только живые системы способны к значению; 2 – существует иерархия систем значения: каждый предыдущий уровень предполагается тем, который следует за ним и объединяется с ним в единое целое, как в эволюции, так и в онтогенетическом развитии [182]. Златев формулирует и разъясняет положения в общих чертах обрисовывающие предлагаемую им теорию значения как ценности:

«Для этих целей выделяются 4 типа систем значения на основе (а) характера внутренней ценностной системы, (б) структур категоризации, (в) структур коммуникации и (г) характерных для разных уровней типов механизмов научения, вовлечённых в эти процессы. Общая идея такова: эти системы значения входят одна в другую как русские матрёшки и в эволюции, и в онтогенезе, сохраняя большую часть своих характеристик, но, при этом, адаптируясь при интегрировании в ту систему, которая их включает. Эта теория подразумевает тесную связь между значением и эмоциями и, таким образом, имеет следствия для теории сознания» [183].