Принцессами не рождаются, или Секреты воспитания девочек - Наталья Царенко Страница 30

Девочка же с психикой послабее, которую жесткий отец попросту сломал, на роль жертвы обречена с самого начала, причем эту позицию она выберет для себя необязательно в отношениях с мужчиной. У нее, увы, будет много других возможностей и «хозяев игры»: учителя в школе и вузе, начальники на работе и даже собственные дети. Психологический портрет жертвы домашнего насилия – это практически всегда низкая самооценка, повышенная тревожность и внушаемость, неуверенность в себе, оправдание действий обидчика («это я виновата»), гипертрофированное чувство вины, подавленное чувство гнева, уверенность в том, что никто не может реально помочь, вера в миф о норме насильственных отношений в семье («битие определяет сознание», «всех детей бьют родители» и так далее), приниженное понимание роли женщины в обществе и в семье.

Итак, если вы отец и придерживаетесь максимально строгих взглядов на воспитание – просто взгляните на себя со стороны. Это лишь в ваших глазах выглядит как исполнение родительского долга. В глазах общества, не ориентированного на насилие, такое поведение в семье чудовищно и преступно, и Уголовный кодекс с такой точкой зрения, кстати, полностью солидарен. Беда в том, что доказать подобные эпизоды сложно – мать (все из тех же соображений страха и такой же жертвенной позиции, а возможно, просто разделяя подобные взгляды и не усматривая в них «ничего такого») не желает выносить сор из избы и подвергать семью риску огласки и осуждения, а сам ребенок часто слишком мал или слишком запуган, чтобы что-то внятно объяснить.

Поэтому, если вы мать, которая растит ребенка совместно с отцом, склонным к насилию, вспомните хотя бы о своем основном инстинкте – оберегания потомства, обеспечения ему возможности выжить. Я даже не говорю о моральном аспекте позиции безмолвного свидетеля издевательств над ребенком (нередко совесть крепко спит или погребена под страхом). Но может, хотя бы биология возьмет верх и однажды отрезвит?.. Кроме вас, у вашей малышки никого нет и надеяться ей не на кого.

Мачизм. Еще одна ипостась «настоящего мужчины» – образ мачо, покорителя женских сердец, подчеркнуто брутального, маскулинного, кайфующего от собственной крутизны. Мачо делает ставку на внешность, на «самцовую атрибутику», для него до преклонного возраста важны отличная физическая форма и поддержание статуса плейбоя.

Если дочка неглупа и наблюдательна, она рано или поздно научится трезво оценивать поведение подобного субъекта, познакомившись не только с его внешним блеском, но и со слезами и переживаниями матери. Девочка, вставшая на сторону мамы в неизбежно возникающих конфликтах в семье мачо (или просто сумевшая сохранить трезвый взгляд на ситуацию), будет выбирать себе мужа «от противного», то есть с совершенно другими жизненными ценностями и приоритетами.

Однако девочка, которая увидела в таком блестящем отце свой идеал, попадется на тот же крючок, что и ее мама в свое время, соблазненная внешним антуражем. Увы, подобные истории всегда заканчиваются разочарованием: мачо развивает в себе отнюдь не внутреннее содержание, а фасад, и когда ослепление этим великолепием проходит (жизненные ситуации отрезвляют), женщина с ужасом понимает, что под красивой упаковкой совершенно не сто́ящее содержимое.

Стареющий мачо – душераздирающее и жалкое зрелище, но если жена может хотя бы развестись, то дочери деться некуда, и поэтому немало дочерей «вечно молодых, вечно пьяных» краснеют от стыда, сталкиваясь с отцовскими подружками возрастом младше самих себя и переживая такие папины эскапады, что по ним хоть сценарии пиши. Уважения к родителю его сексуальная неразборчивость не добавляет, и потому наиболее вероятный сценарий развития отношений такой дочери с отцом – избегание общения. Поэтому, если вы отец именно такого типа, выбор, конечно, за вами, но стоит иметь в виду, что в старости, когда природа наложит неизбежные ограничения на ваши возможности, вам будет уже не на кого рассчитывать.

Алкоголизм. Дочери зависимых отцов, увы, находятся в группе риска в том смысле, что и сами могут стать созависимыми – то есть «удачно» вписаться в эту модель сосуществования с человеком, который в алкоголе ищет спасения от своих страхов и проблем. Любая зависимость – это бегство из неудобной реальности, попытка заглушить чувство вины, забыться. Соответственно, чем большей виной зависимого нагружает собственная семья, тем крепче замыкается круг, из которого не выбраться: человек проспится, оценит масштабы бед и разрушений (эмоциональных и фактических), его придавят стыд, злость и беспомощность, причем с такой силой, что это становится непереносимо, – и вот он уже опять готов принять «анестезию», чтобы душа так не болела. Напился – забылся, стало легче. Казалось бы, на первый взгляд безвыходное положение имеет несколько вариантов благополучного завершения, несколько техник, наиболее популярными из которых являются прощение и отказ от поддержания привычного алкоголику образа жизни.

Но… часто в игру вступает непредсказуемый человеческий фактор в виде личностных особенностей жены и детей, которые, собственно, и не выпускают отца из роли. Существует закономерность: парадоксально долго существующие неприятные, неудобные, разрушающие отношения всегда оказываются кому-то выгодны. Понятие скрытой выгоды в данном случае подразумевает в первую очередь поведение жены, которая за счет долгих лет жизни с таким человеком может почувствовать свою незаменимость («Он же без меня пропадет!»), приподнять свою низкую самооценку («Кто же еще столько тебя терпел бы? Сколько же крови выпил – мне можно памятник ставить!»), реализовать свою власть (пока муж «не просыхает», реальная глава семьи – она) и так далее. К сожалению, пример матери очень часто оказывается заразительным, и дочь перенимает эту эстафетную палочку, парадоксальным образом выбирая себе в мужья такого же субъекта, как и отец.

Поэтому девочке из такой семьи важно проанализировать не только поведение отца (по возможности отказавшись от демонстративного осуждения: этим мы лишь глубже загоним его в ловушку), но и поведение матери, выявить скрытые мотивы ее многолетнего терпения и не наступать на те же грабли.

Инфантильность, неприспособленность к жизни. Бывают такие отцы, о которых в народе говорят: «Не мужик, а сувенир». Роль его в семье сугубо декоративная и номинальная. Обязанности минимальны, да и те в случае невыполнения может перенять мама, жена или другие домашние. В такой семье девочка растет с полным непониманием роли мужчины в семье, она вообще не понимает, зачем он нужен: мама принимает решения, мама в основном зарабатывает на жизнь, словом, мама играет роль «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик», а папа… он просто есть, и на том спасибо. Такой папа не защитит в случае трудностей, он – не тыл, не опора и не поддержка, и дочка довольно быстро вообще перестает рассчитывать на какую-либо существенную помощь и отдачу от него.

Девочка при таком раскладе имеет два наиболее вероятных сценария развития событий. Первый – это выбор, аналогичный маминому: в мужья она возьмет человека пассивного, ведомого, управляемого, потому что все здесь ей знакомо и привычно, она понимает, как жить в такой семье и какие бонусы от этого она будет иметь. Второй путь – категорическая ломка стереотипа, выбор в мужья «настоящего мужчины». И вот здесь – внимание! – появляется зона риска: такая девочка особенно уязвима для мужчин типа «мачо» или «домашний самодур». Потому что «другой» не значит «лучший», правильного-то образца девочка никогда не имела, и ее попытка найти такой сродни лотерее: неизвестно, что (вернее, кого) она вытянет.