Пустышка. Что интернет делает с нашими мозгами - Николас Дж. Карр Страница 3

Для некоторых людей сама идея чтения книги может показаться старомод­ной или даже глупой, как шитьё штанов для самого себя или самостоятельное разделывание туши животного. «Я не читаю книг, - говорит Джо О'Ши, бывший президент студенческого совета в Университете штата Флорида, получивший в 2008 году стипендию Родса. - Я обращаюсь к Google и могу достаточно быстро найти нужную мне информацию». О'Ши, изучавший в университете философию, не видит никаких причин для того, чтобы с трудом продираться сквозь главы текста, когда ему требуется минута или две для того, чтобы найти нужный пассаж с помощью сервиса Google Book Search. «В изучении книги от корки до корки нет никакого смысла, - говорит он. - Это напрасная трата времени, так как с помощью Сети я могу найти ту же информацию гораздо быстрее». О'Ши полагает, что как только вы станете «опытным онлайновым охотником», книги окажутся для вас излишними8.

Мнение О'Ши воспринимается скорее как правило, чем исключение. В 2оо8 году исследовательская и консультационная компания nGenera опу­бликовала результаты исследования воздействия Интернета на молодёжь. Компания опросила около бооо представителей так называемого Generation Net - детей, выросших во времена активного использования Сети. «Цифро­вое погружение, - писал ведущий исследователь, - повлияло даже на то, как они воспринимают информацию. Им необязательно читать страницы слева направо и сверху вниз. Они просто скользят взглядом по тексту в поисках интересной для себя информации». В ходе беседы на недавней встрече общества «Фи Бета Каппа» преподаватель Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Кэтрин Хэйлз призналась: «Я больше не могу заставить своих студентов прочитывать книги полностью»10. Хэйлз преподаёт английский язык. Студенты, о которых она говорит, изучают английскую литературу.

Люди используют Интернет множеством способов. Некоторые готовы, порой даже слишком активно, принимать на вооружение новейшие техно­логии. Они регистрируются в десятке онлайновых служб и подписываются на множество информационных лент. Они ведут блоги, расставляют теги, пишут текстовые сообщения, в том числе в «Твиттере». Другие же не столь сильно желают оказаться на переднем крае, но, тем не менее, проводят в Сети зна­чительную часть времени, используя для этого десктопы, ноутбуки или даже мобильные телефоны. Сеть стала важной частью их работы, учёбы или соци­альной жизни, а иногда и всех трёх областей, вместе взятых. Некоторые входят в Сеть всего несколько раз в день для того, чтобы проверить почту, почитать новости, найти информацию по заинтересовавшей их теме или чтобы совер­шить покупки в онлайн-магазине. И разумеется, существует достаточно много людей, вообще не пользующихся Интернетом, - потому, что они либо не могут, либо просто не хотят себе этого позволить. Тем не менее понятно, что для общества в целом Сеть стала основным средством коммуникации и источни­ком информации (за двадцать лет, прошедших с того момента, как програм­мист Тим Бернерс-Ли написал первые строчки кода для Всемирной паутины - World Wide Web). Сфера его использования представляется беспрецедент­ной даже по стандартам массмедиа XX века. Не менее широка сфера его вли­яния. По собственному желанию или по необходимости, но мы выбрали эту скорострельную модель сбора и распространения информации.

И, судя по всему, мы попали, как верно предсказывал Маклюэн, в важ­ный момент в нашей интеллектуальной и культурной истории - момент пере­хода от одной модели мышления к другой, совершенно на неё не похожей. В обмен на сокровища Сети (а только истинный скряга отказался бы увидеть их во всей красе) мы отдаём то, что Карп называет «старым линейным мыс­лительным процессом». Спокойное, целенаправленное и сосредоточенное линейное мышление уступает дорогу новому, желающему и способному при­нимать и раздавать информацию в виде коротких, не связанных между собой и иногда дублирующих друг друга кусочков - чем быстрее, тем лучше. Джон Баттелл, занимавший в своё время пост редактора онлайнового журнала и преподававший журналистику, а сейчас возглавляющий синдикат в обла­сти онлайновой рекламы, так описывает интеллектуальную «дрожь», которую испытывает при путешествии по веб-страницам: «Когда я занимаюсь брико- лажем⁴ в реальном времени на протяжении нескольких часов, то чувствую, как мой мозг "зажигается", и мне "кажется", что я становлюсь умнее»11. С подоб­ными ощущениями при работе в онлайне сталкивались большинство из нас. Эти чувства опьяняют нас - причём настолько, что могут отвлечь от понима­ния глубинных когнитивных⁵ последствий, связанных с работой в Сети.

На протяжении последних пяти столетий, с того момента, когда благодаря печатному прессу Гутенберга чтение книг стало доступным и популярным, именно линейное, буквальное мышление находилось в сердцевине искус­ства, науки и общественной жизни. Именно такое мышление, гибкое и тонкое, лежало в основе творческого ума эпохи Возрождения, рационального ума эпохи Просвещения, изобретательного ума эпохи Промышленной рево­люции и даже разрушительного мышления эпохи модернизма. Не исключено, что совсем скоро такой тип мышления станет преданием.

* * *

Компьютер ЭАЛ родился, или «начал деятельность», как скромно говорит о себе он сам, 12 января 1992 года на таинственном компьютерном заводе в городе Урбана, штат Иллинойс. Я родился ровно за тридцать три года до этого в январе 1959 года в другом городе на Среднем Западе - Цинциннати, штат Огайо. Моя жизнь, как и жизнь многих других представителей бэби-бума и поколения X⁶, разворачивалась подобно пьесе из двух актов. Она началась с «аналоговой юности», а затем, после быстрых и активных выборов возмож­ных вариантов развития, вошла в «цифровую взрослую жизнь».

Образы моей юности кажутся одновременно успокаивающими и немного чужими, подобно кадрам из фильма Дэвида Линча. Я вспоминаю громоздкий телефонный аппарат горчичного цвета, прилепленный к стене кухни, с кру­тящимся диском с цифрами и длинным проводом. Я вспоминаю, как отец пытается двигать усами антенны, стоящей на телевизоре, пытаясь избавиться от ряби, мешающей ему смотреть спортивные соревнования. Помню сложен­ную в трубку и смоченную утренней росой газету, лежащую на гравийной дорожке, ведущей к нашему дому. В гостиной стоит мощный проигрыватель, а вокруг него на ковре раскиданы конверты из-под виниловых пластинок (в том числе альбомов The Beatles, принадлежавших моим старшим братьям и сёстрам). А внизу, в затхлой подвальной комнате, на полках стоят книги - много книг с разноцветными обложками, на которых напечатаны название и имя автора.

В 1977 году (прославившемся выходом в свет первой серии «Звёздных войн» и основанием компании Apple) я поехал в Нью-Гемпшир для того, чтобы поступить в Дартмутский колледж. Подавая документы, я ещё не знал, что Дартмут на протяжении многих лет являлся одним из лидеров обуче­ния программированию и играл важную роль в обеспечении доступности мощных устройств по переработке данных для студентов и преподавателей. Президент колледжа Джон Кемени, был уважаемым учёным в компьютерной отрасли и в 1972 году написал влиятельную книгу «Человек и компьютер». За десять лет до этого он стал одним из изобретателей бейсика, первого языка программирования, использовавшего общеупотребительные слова и привычный синтаксис. Почти в центре колледжа, прямо за зданием Бейке- ровской библиотеки, построенном в неогеоргианском стиле и заметном бла­годаря огромной колокольне, парившей в воздухе, притулилось серое здание вычислительного центра Kiewit. Снаружи оно имело несколько футуристиче­ский вид, а внутри размещалась пара принадлежавших учебному заведению мейнфреймов General Electric GE-635. Работа мейнфреймов организовывалась в соответствии с новаторской Дартмутской системой разделения времени⁷, представлявшей собой прообраз Сети и позволявшей десяткам людей одно­временно использовать компьютеры. Эта система разделения времени явля­лась первым проявлением того, что мы сегодня называем персональным компьютером. Благодаря ей, как писал в своей книге Кемени, «стал возмож­ным настоящий симбиоз между человеком и компьютером».