Трудные люди. Как с ними общаться? - Дмитрий Ковпак Страница 3

Фрейд был шокирован, противился мысли о преимущественно сексуальной природе человека. Однако факты, подтверждающие значение сексуальности, буквально преследовали его, и в итоге он признал влияние либидо на человеческую психику.

Хотя психоаналитическая теория происходит из объяснения Фрейдом симптомов истерии, его первичный интерес фокусировался на конверсионной истерии (телесных проявлениях истерии – истероидных дугах, псевдопараличах и множестве других вариантов), а не на истерических чертах личности.

В ранних психодинамических описаниях он уделял особое внимание нерешенным эдиповым конфликтам как первичной причине расстройства. Подавление рассматривается как наиболее характерный тип защиты.

Основываясь на убеждении, что разрядка подавляемых сексуальных эмоций приведет к излечению, психоаналитическая терапия истерии сначала состояла из суггестивных воздействий и гипноза для отреагирования эмоций и облегчения состояния больной.

Позже Фрейд модифицировал свой метод, включив в него использование свободной ассоциации, интерпретации сопротивления и переноса. Это должно было облегчить достижение так называемого инсайта (прояснения, просветления), который, как ошибочно полагал отец психоанализа, автоматически вызывает катарсис (очищение, освобождение). Хотя лечение истерии считалось основой психоаналитического метода, было опубликовано крайне мало точно описанных контролируемых исследований.

Конверсия в психологии означает защитный механизм психики, проявляющийся в тенденции переводить психоэмоциональный стресс в телесные (соматические) реакции и дисфункции. При этом имеются в виду функциональные расстройства чувствительно-двигательной сферы и деятельности внутренних органов, не обнаруживающие органической основы, характеризующиеся необычностью и причудливостью локализации болезненных расстройств.

Поскольку трансформация происходит неосознанно, пациенты обычно искренне верят в свое тяжелое заболевание. Эта вера создает основу клинической картины, поскольку изнутри задает характер дисфункции, отражающий представления человека о том, как заболевание «должно» себя проявлять.

Обычно «поражения» соответствуют обывательским представлениям об анатомии и функции органов, а не реальным зонам иннервации и механизмам функционирования. Наиболее характерно такое проявление у личностей истероидного склада.

Наглядным примером конверсии на уровне симптома является так называемый глобус истерикус (лат. globus hystericus), когда человека беспокоит ощущение инородного тела (комка) в горле, чувство давления в области шеи, обычно несколько ослабевающее во время еды. Порой одним комом дело не обходиться, и при высокой силе психоэмоционального напряжения телесные симптомы превращаются в выраженное расстройство, вызывающее серьезные нарушения функционирования.

Одним из примеров такого расстройства является история, произошедшая с Гитлером. 15 октября 1918 года ефрейтор Адольф Гитлер потерял зрение во время газовой атаки противника. Лечение в баварском полевом лазарете в Уде-нарде не дало результата.

Врачи пришли к выводу, что сетчатка, зрительный нерв и зрительный анализатор не были повреждены, однако, несмотря на здоровый орган зрения и сохранные проводниковые пути с исправным анализатором в затылочной коре, пациент продолжал оставаться слепым. Его переправили в психиатрическое отделение прусского тылового лазарета в Пазевальке.

Гитлер не мог передвигаться без помощи медицинской сестры. Его глаза были закрыты повязкой. Он полагал, что ослеп до конца своих дней, и был поглощен постигшей его бедой. В лазарет поступил раздавленный несчастьем инвалид, которому довелось попасть в руки пытливого врача – Эдмунда Форстера, немецкого психиатра, впоследствии ставшего профессором.

Адольф Гитлер не подозревал, что через месяц выйдет из лазарета другим человеком, и не только зрячим. Как неуверенный в себе ефрейтор, которого однополчане считали малопримечательным, во всех характеристиках проходивший как «слабо инициативный и ведомый», вдруг стал ярким оратором, гипнотически действовавшим на толпу, политическим лидером и в 1934 году фюрером, вождем нации?

Британский историк и писатель Дэвид Льюис в своей книге «Человек, который создал Гитлера» утверждает, что на самом деле будущего фюрера пришлось лечить не от физической слепоты, а от нарушения психики, заключавшегося в конверсионном нарушении зрения. Побочным эффектом от необычного лечения, предложенного доктором Форстером, по мнению Льюиса, стала трансформация личности Адольфа Гитлера и его психическая инициация.

Немецким психиатрам были хорошо знакомы симптомы истерии. Во время Первой мировой войны она косила ряды немецких солдат, попадавших в психиатрические клиники из обычных госпиталей с псевдопараличами, псевдослепотой, псевдоглухотой, астазией и абазией (потерей способности ходить и стоять без поражений головного мозга), другими вариантами конверсии.

Правительство поставило задачу как можно быстрее возвращать в строй «симулянтов поневоле». Технология их скорейшего излечения в прямом и переносном смысле ковалась энтузиастами врачебного дела на прибывающих фронтовиках.

В чем суть технологии и эффективного налаживания коммуникации с истероидным клиентом? Сегодня мы, скорее всего, назвали бы этот метод эриксоновским гипнозом. Хотя самому Милтону Хайленду Эриксону на тот момент было чуть меньше семнадцати лет, и на следующий год ему предстояло перенести полиомиелит, со временем приковавший ученого к инвалидному креслу.

Свой вариант гипноза, получивший впоследствии его имя, Эриксон создал лишь 20 лет спустя. Однако техники подстройки, раппорта, наведения транса и метафор Эдмунд Форстер использовал гораздо раньше.

Благодаря богатому опыту общения с такими пациентами он прекрасно знал их особенности, «открытые места» и ведущие мотивы. Свой «танец удава» честолюбивый психиатр начал с надежного выстрела: пригласил прямо к себе в кабинет немощного ефрейтора и огорошил словами, что якобы сразу выделил его как весьма необычную и многозначительную личность.

«Случившееся с вами – не обычная слепота, – продолжал Форстер, присматриваясь к малейшим невербальным реакциям Гитлера. – Это знак свыше!»

И амбициозный Адольф, в детстве часами рассматривавший религиозную символику в церкви, а за секунды до этого разговора веривший в свое предназначение менее всего за всю сознательную жизнь, пересохшими губами переспросил, что уважаемый доктор имеет в виду? И доктор объяснил, что раз у высших сил, пославших воину такой знак, есть на него реальные виды, лечение обречено на успех. «Приходите ко мне завтра, и мы раскроем ваши глаза», – пообещал психотерапевт-экспериментатор.

На следующий день Эдмунд Форстер вновь издалека начал беседу с несколько возбужденным Адольфом Гитлером. На столе, за которым восседал психиатр, стояли две горящие свечи, по понятным причинам недоступные взору собеседника. Доктор снова мягко прошелся по всем ключевым фибрам личности ефрейтора, целеустремленно готовя его к апофеозу гипнотической суггестии.

«Небеса, – продолжая вчерашнюю тему, задушевным голосом вещал Форстер, – могут дать настоящий сигнал прямо здесь. Если вам суждено повлиять на судьбы множества людей на этой планете, ваши глаза обязательно откроются именно сейчас».