Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления - Ричард Тейлор Страница 3

Затем мы должны решить, что будет с убийцей после признания вины. Куда он попадет: в психиатрическую больницу или тюрьму? Каким его признают: сумасшедшим или виновным? Или и тем и другим? Если убийца направится в больницу, какой уровень безопасности необходимо обеспечить? Можно ли ему помочь? Есть ли шанс на выздоровление?

Осмыслил ли он – и мы – совершенное преступление? Можем ли мы разработать план профилактики рецидивов? Безопасно ли выпускать его на свободу?

Все эти вопросы возникают после задержания. Хотя мы обычно не участвуем в профилировании неизвестных подозреваемых, нас часто просят оценить риск, который представляют для общества люди, еще не совершившие серьезных преступлений. Одна из таких оценок была связана с Энтони Харди.

Я хорошо помню беседу с этим пациентом. Я разговаривал с ним 28 августа 2002 года. В его прошлом было много необычных деталей. Психиатрические опросы конфиденциальны, но биография преступника и отрывки из специальных отчетов уже находятся в открытом доступе, поэтому я могу говорить о них здесь. Харди родился в городе Бертон-апон-Трент, графство Стаффордшир. Говорили, что он прилежно учился в школе и стремился скрыть свое низкое происхождение. Во время учебы в Имперском колледже Лондона он познакомился со своей будущей женой Джудит. В 1972 году они поженились, впоследствии родили четырех детей и долгое время прожили в Австралии. Несмотря на случаи домашнего насилия и неоднократные измены супруга, его жена несколько раз соглашалась помириться с ним.

В Австралии у него были проблемы с полицией из-за серьезного нападения на Джудит, которое он совершил в 1982 году. Он ударил ее по голове бутылкой замороженной воды, а затем попытался утопить в ванне. Харди намеренно взял сосуд такой формы, чтобы по травмам головы можно было предположить, что Джудит поскользнулась и ударилась о бортик ванны. Идею заморозить воду он, вероятно, взял из рассказа Роальда Даля «Агнец на заклание», в котором женщина до смерти забивает мужа замороженной бараньей ногой, а затем угощает ей следователей. (В СМИ много говорят о пагубном влиянии видеоигр и рэпа, а о вреде рассказов Роальда Даля – ни слова.) Как бы то ни было, с Харди сняли обвинения, и брак распался, однако до официального развода прошло еще четыре года. Мужчина потерял работу (он был инженером), и его социальное положение ухудшилось. Сначала он был водителем пикапа, а затем стал просто безработным.

По возвращении в Великобританию у Харди диагностировали биполярное расстройство, аномальные свойства личности и алкоголизм. Он отсидел в тюрьме пару коротких сроков за порчу дома бывшей жены и угон автомобиля ее нового партнера. Мужчина несколько раз лежал в психиатрических больницах, проживал в различных лондонских ночлежках и был судим за воровство и пьяный дебош. В 1998 году Харди арестовали, после того как проститутка обвинила его в изнасиловании, но позднее обвинения были сняты из-за отсутствия доказательств. К 2002 году, получая пособие, пьянствуя и страдая от диабета, он вел в основном затворническую жизнь в убогом жилье в многоквартирном доме недалеко от Роял-Колледж-стрит в Камдене.

Внешне Харди выглядел внушительно: он был тяжелым и высоким, выше 180 сантиметров. Во время опроса его речь была размеренной и он, похоже, тщательно обдумывал свои ответы, прежде чем их озвучить. Мужчина отрицал какие-либо маниакальные или депрессивные симптомы и практически не проявлял эмоций, что в психиатрии называется уплощенным аффектом. Он практически ничего не рассказал о преследовании бывшей жены, хотя однажды проделал долгий путь до Бери-Сент-Эдмундса, чтобы бросить камень в окно ее дома. Помню, он заставил меня чувствовать себя неловко. Пациент неохотно говорил на опросе, и его внутренний мир остался для меня загадкой. Однако Харди сказал, что ему быстро становится скучно, он склонен к импульсивным поступкам и любит острые ощущения. Он признался, что испортил соседке дверь, написав на ней «отвали, шлюха», а затем влил аккумуляторную кислоту в прорезь для писем, используя в качестве воронки отрезанное горлышко бутылки из-под сидра. Мужчина сказал, что в то время много пил, а также утверждал, что не помнит, как Роуз Уайт оказалась в его квартире, хотя предполагал, что, возможно, сам пригласил ее туда. Он признался, что ранее снимал проституток в районе Кингс-Кросс. Одна из работавших в тот день медсестер сказала, что Харди очень огорчили мои расспросы об умершей женщине. По его словам, они заставили его задуматься о самоубийстве.

Все еще находясь в больнице, он согласился принять участие в программе реабилитации алкоголиков, и ему разрешили в течение дня проводить время дома. Никаких проблем с этим не возникло. Он выразил сожаление по поводу того, что некрасиво поступил с соседкой, и больше не проявлял к ней враждебности.

Мы составили отчет (что необычно, и я, и два моих стажера провели опрос, чтобы сравнить записи), в котором отметили историю враждебного отношения к бывшей жене и тот факт, что нам стало некомфортно, когда Харди говорил об умершей женщине по имени Роуз (особенно о видеокамере на штативе). Мы порекомендовали проинформировать местную комиссию Межведомственного соглашения о защите общественности [1], возглавляемую полицейским и сотрудником службы пробации, чтобы она могла составить план дальнейших действий до его выписки из больницы. Мы пришли к выводу, что он мог представлять серьезную опасность для женщин, не связанную с его психическим состоянием и употреблением алкоголя. Однако нам также пришлось учитывать тот факт, что, судя по результатам вскрытия, он не был виновен в смерти Роуз Уайт.

Я больше не встречался с Харди и в течение следующих месяцев был занят другими делами. Так было до кануна 2003 года.

У меня два мобильных: личный и рабочий. В ту ночь персональный телефон лежал у меня в кармане брюк, а второй – в куртке, висевшей в узком коридоре рядом с кухней и у подножия маленькой лестницы из трех кривых ступенек.

Нашему старшему ребенку тогда было три года, а младшему – год. Пойти на новогоднюю вечеринку мы не могли, поэтому пригласили гостей на ужин. На улице было сыро и ветрено, поэтому я был даже рад, что мы остались дома. Кроме того, я готовил, а значит, был в своей зоне комфорта.

Поскольку мы с женой оба были врачами, работавшими на полную ставку, домашняя жизнь требовала сложного разделения труда. Мы по очереди забирали мальчиков из детского сада в зависимости от того, кто раньше заканчивал. Как и у большинства молодых родителей, у нас был очень напряженный график, но я с радостью променял стирку и уход за детьми на роль шеф-повара. В будни я предпочитал делать что-то простое, например запекать куски рыбы в духовке, но по выходным тратил время на приготовление пасты с морепродуктами. Это помогало мне отвлечься от работы. Более того, разъезжая по тюрьмам и малоизвестным психиатрическим больницам, я не упускал возможности заглянуть к поставщикам интересных продуктов. По пути из тюрьмы Холлоуэй я заезжал в сицилийский гастроном, возвращаясь из Уормвуд-Скрабс – в магазин специй. Еще я всегда посещал один из немногих сохранившихся рынков морепродуктов.

В тот вечер к нам в гости должны были прийти два психиатра. Я успел выпить бутылку отличного красного вина и был занят приготовлением грандиозного ужина. Поскольку я был увлечен и слушал песню Майлза Дэвиса Maxis Making Wax, до меня не сразу донеслись звуки рабочего телефона, находившегося в коридоре. К тому моменту, как я не без усилий достал его из кармана куртки, звонивший успел положить трубку.