Манипуляция сознанием. Век XXI - Сергей Кара-Мурза Страница 29

Что эта конструкция есть плод воображения, видно по частным признакам. Что значит, например, что Польша в 1989 г. «начала сначала, а то и с нуля»? И почему неолиберализм, возникший в конце 60-х годов XX века, «проверен веками»? Уж если желаешь чего-нибудь старинного, то надо было бы брать за образец первобытно-общинный строй, он проверен двумястами веков. Или уж на худой конец рабство – тоже веков десять его проверяли. Капиталистическая частная собственность и частное предпринимательство – очень недавние и специфические явления.

Понятиями-заклинаниями, которые заменяли содержательное описание сущности, стали такие слова, как демократия, гражданское общество, правовое государство. Когда Саддам Хусейн в январе 1993 г. «бросил ООН вызов», попросив, чтобы самолеты с экспертами ООН пролетали в Ирак со стороны Иордании, а не с Юга, видные правоведы на Западе объясняли радиослушателям, почему Ирак за это должен был быть подвергнут бомбардировке. Такого объяснения вообще не понадобилось бы, не будь рядом Израиля, который без проблем нарушает резолюции ООН. Объяснение было такое. Да, Израиль оккупирует чужие территории, сгоняет с земли арабских крестьян. Но международное сообщество не может оказывать на Израиль давление, так как Израиль является правовым государством. Согнанный арабский крестьянин должен обратиться в суд, а суд в Израиле цивилизованный. Это полностью переворачивает саму сущность понятия права. Оно теперь заботится не о правах личности, ставшей жертвой вооруженного соседа, а о праве агрессора – этому можно, а этому нельзя.

Рассмотрим еще пару типичных примеров гипостазирования. У интеллигенции было сильно убеждение, что во всем «система виновата». Важнейшими причинами наших бед она считала «засилье бюрократов», «уравниловку», «некомпетентность начальства», «наследие сталинизма» – причины, для массового сознания не такие уж существенные. Опираясь на эти стереотипы, Г.Х.Попов запустил в обиход, как нечто сущее, термин «административно-командная система». Он был подхвачен прессой, даже получил аббревиатуру – АКС. И стали его употреблять, как будто это нечто уникальное, созданное в СССР, и оно что-то объясняет в социальной действительности.

На деле любая общественная система имеет свой административно-командный «срез», и иначе просто быть не может. И армия, и церковь, и хор имени Свешникова – все имеет свою административно-командную ипостась, наряду с другими. Идеологи, повторявшие «АКС, АКС…», намекали, что в «цивилизованных» странах, конечно, никакой АКС быть не может, там действуют только экономические рычаги. На деле любой банк, любая корпорация на Западе, не говоря уж о государственных ведомствах, действуют внутри себя как иерархически построенная «административно-командная система», причем с контролем несравненно более жестким, чем был в СССР. Но так людей очаровали этим термином, что даже историки, прекрасно знавшие, что системы управления и в государстве, и в хозяйстве складываются исторически, а не логически, не исходя из какой-то доктрины, стеснялись прямо сказать, что пресловутая АКС – плод самого примитивного гипоста-зирования.

В 1988 г. на «круглом столе» в АН СССР историк К.Ф.Шацилло осторожно объяснял: «Совершенно ясно, что в крупнейшей промышленности, на таких казенных заводах, как Обуховский, Балтийский, Адмиралтейский, Ижорский, заводах военного ведомства, горных заводах Урала капитализмом не пахло, не было абсолютно ни одного элемента, который свойствен политэкономии капитализма. Что такое цена, на заводах не знали; что такое прибыль – не знали, что такое себестоимость, амортизация и т. д. и т. п. – не знали. А что было? Был административно-командный метод: постройте четыре броненосца и скажите, сколько заплатить; желательно построить за три года, построили за шесть, ну что же поделаешь?..»

Слова «административная система» приобрели такую магическую силу, что достаточно было прилепить этот ярлык к какой-то стороне реальности, и о ней можно было говорить самые нелепые вещи. Вот, Н.П.Шмелев утверждал в 1989 г.: «Фундаментальный принцип всей нашей административной системы – распределять! Эту систему мы должны решительно сломать». Назвать распределение, одну из множества функций административных систем, принципом и даже фундаментальным, – значить исказить всю структуру функций, нарушить меру. Но даже если так преувеличивается значение функции распределения, почему же эту систему надо сломать, причем решительно? Разве в обществе нет необходимости распределять? Ломать надо любую систему распределения или только «нашу административную»?

Вот проект Закона СССР о предпринимательстве (1990 г.), подготовленный научно-промышленной группой депутатов. Стоят подписи академиков, а в законопроекте заклинания, призывающие к уничтожению административно-командной системы. «Государство должно воздействовать на хозяйственных субъектов только экономическими методами!» Как так, почему? Ведь главная сущность государства – это монополия на легитимное насилие, на воздействие именно внеэкономическое. Во всем мире «хозяйственные субъекты» весьма часто оказываются в тюрьме, а у нас, значит, бей их только рублем.

Стоит вспомнить и ключевое слово перестройки дефицит. Оно означает нехватку – и все его вроде бы так и понимают. И в то же время люди уверовали в такую его ипостась, что стали говорить, будто во времена Брежнева «мы задыхались от дефицита», а сегодня никакого дефицита нет, изобилие. Но как может образоваться изобилие при катастрофическом спаде производства? Много производили молока – это был дефицит; снизили производство вдвое – изобилие.

Вот что означает понятие дефицит в его жестком, ограниченном значении: в 1985 г. в РСФСР в среднем на душу населения потреблено 23,2 кг рыбы и рыбопродуктов, а в 1997 г. – 9,3 кг. Имеет место дефицит рыбы как продукта питания – при ее наличии на прилавках как знак ложного изобилия. Люди, которые приветствуют такое положение, впадают в глубокое гипостазирование.

Через три года реформы «Государственный доклад о состоянии здоровья населения Российской Федерации в 1992 году» отмечает: «Существенное ухудшение качества питания в 1992 г. произошло в основном за счет снижения потребления продуктов животного происхождения. Отмечается вынужденная ломка сложившегося в прежние годы рациона питания, уменьшается потребление белковых продуктов и ценных углеводов…» [выделено мною. – С.К-М.] Возник, как сказано в Докладе, «всеобщий дефицит» питания, ранее немыслимый.

Даже в чисто «рыночном» смысле реформа привела к дефициту, какого не знала советская торговля. Обеспеченность товарными запасами розничной торговли (в днях товарооборота) составляла в СССР на 1 января соответствующего года: 1970 – 88 дней, 1985 – 92, 1986 – 84, 1988 – 69, 1990 – 47 дней. В РФ она составила в 1995 г. 33 дня, и в 1996 г. 39 дней. А, например, на 1 октября 1998 г. на складах Санкт-Петербурга имелось продуктов и товаров всего на 14 дней торговли. Положение регулируют посредством низкой зарплаты, а то и невыплатами зарплаты и пенсий. Вот тебе и изобилие.

Профессор из Петербурга, д.э.н. С.А.Дятлов, рассматривая состояние инвестиционной сферы России, пишет в 1997 г.: «Долги по невыплаченной зарплате и пенсиям в два с лишним раза превышают товарные запасы. Оборотные фонды предприятий на 80–90 % обеспечиваются кредитами коммерческих банков. Можно говорить о том, что экономика России в ее нынешнем виде – это не только долговая экономика, но и экономика хронического дефицита, скрытого высоким уровнем цен и искусственным сжатием платежеспособного спроса».