Магический переход. Путь женщины-воина - Тайша Абеляр Страница 28

— Нет, я имею в виду другое, нечто более абстрактное, — выдавила она сквозь смех.

Она предложила мне достать из шкафчика подстилку.

— Давай выйдем во двор и посидим под сапотовым деревом, — сказала она, доставая из аптечки бальзам. Сумерки — лучшее время для того, чтобы слушать голос духа.

Я расстелила подстилку под деревом, увешанным зелеными плодами, похожими на персики. Клара втерла немного бальзама в ушибленные места на моих ногах. Было ужасно больно, но я старалась не морщиться. Когда она закончила втирать, я заметила, что самый большой ушиб уже почти рассосался. Она отодвинулась от меня и оперлась спиной о ствол дерева.

— Все имеет видимую форму, — начала она. — И кроме внешних очертаний существует внутреннее сознание, которое управляет вещами. Это безмолвное сознание есть дух, всеобъемлющая сила, которая проявляет себя разными способами в различных вещах. Эта энергия может вступать с нами в контакт.

Она велела мне расслабиться и глубоко дышать, потому что собиралась показать, как пробудить в себе дар внутреннего слуха.

— Ведь голос духа, — сказала она, — можно слышать лишь внутренним слухом.

Во время дыхания давай возможность энергии вытекать через уши, — продолжала она.

— Как мне сделать это? — спросила л.

Во время выдоха сконцентрируй внимание на отверстиях ушей и воспользуйся этой сосредоточенностью и намерением для того, чтобы направить поток.

Некоторое время она следила за тем, как я пытаюсь сделать это, давая мне указания.

— Выдыхай через нос с закрытым ртом, а кончиком языка касайся неба, — сказала она. — Выдыхай бесшумно.

После нескольких попыток я могла чувствовать ушные раковины и полости довольно отчетливо. Затем она велела мне тереть ладони одна о другую до тех пор, пока они не станут горячими, а затем приложить их к ушам так, чтобы пальцы левой и правой рук почти соприкасались на затылке.

Я сделала так, как она сказала. Затем Клара предложила мне, не изменяя положения рук, сделать массаж ушей легкими круговыми движениями ладоней. Потом, оставляя руки по-прежнему в том же положении, я должна была постучать указательными пальцами по голове за ушами, поднимая их для этого на средние пальцы и давая им резко соскакивать с них. Удары пальцев по голове представлялись мне подобными приглушенному звучанию далеких колоколов. Я простучала пальцами восемнадцать раз, ровно столько, сколько она сказала. Опустив руки, я заметила, что могу отчетливо слышать самые тихие звуки среди окружающей зелени, тогда как до этого они сливались в один недифференцированный, едва различимый звуковой фон.

— Теперь, когда уши стали чувствительными, ты, возможно, услышишь голос духа, — сказала Клара. — Но не ожидай, что кто-то будет кричать тебе что-то с верхушек деревьев. То, что мы называем голосом духа, ближе к чувству. Или это может быть идея, которая неожиданно возникнет у тебя в голове. Иногда этот голос напоминает ностальгическое желание вернуться в какое-то смутно припоминаемое место или едва ощутимое стремление сделать что-то неясно осознаваемое.

Возможно, именно сила ее внушения привела к тому, что я начала слышать вокруг неразборчивый шепот. Прислушавшись, я заметила, что этот шепот превратился в отдаленные человеческие голоса. Я могла различить чистый женский смех и глубокий грудной баритон мужчины, который пел. Я слышала эти голоса так, словно до меня порывами доносил их ветер. Я сосредоточилась для того, чтобы расслышать, что говорят эти голоса, и чем больше я прислушивалась, тем сильнее меня охватывала радость. Переливающаяся через край внутренняя энергия заставила меня вскочить на ноги. Я была так счастлива, что хотела прыгать, танцевать и бегать по двору, как ребенок. Не осознавая собственных действий, я начала петь, скакать, кружиться, как балерина, до тех пор, пока полностью не выбилась из сил.

Когда я в конце концов подошла к Кларе и села рядом с ней, я вся истекала потом, но это была нездоровая испарина. Это был холодный пот полного изнеможения. Клара задыхалась от смеха при виде моих выходок. Надо сказать, что мне удалось показать себя в самом нелепом виде, когда я прыгала и приплясывала по двору.

— Прямо не знаю, что на меня нашло, — сказала я, будучи не в состоянии объяснить свое поведение.

— Опиши, что произошло, — сказала Клара серьезным голосом.

Когда я смущенно отказалась, она добавила:

— В таком случае мне придется считать, что у тебя немного… ну, одним словом, крыша поехала, если ты только понимаешь, о чем идет речь.

Я рассказала ей, что слышала удивительное пение и смех, которые так меня заворожили, что мне захотелось потанцевать.

— Как ты думаешь, я не сошла с ума? — спросила я озабоченно.

— На твоем месте я бы не беспокоилась об этом, сказала она. — Твои выкрутасы были естественной реакцией на то, что ты услышала голос духа.

— Это был не один голос, а много, — поправила я.

— Ну вот, она опять за свое, эта буквально все понимающая мисс Совершенство, — сказала она с издевкой.

Она объяснила, что буквальное понимание — это одна из главных вещей, которые хранятся на нашем складе, и что для того, чтобы не понимать все буквально, нужно постоянно осознавать, что это только одна из возможных интерпретаций. Голос духа — это метафора, которая обозначает то, что не имеет никакого отношения к голосам, хотя иногда мы действительно слышим его как голос.

Она сказала, что для меня, поскольку я выросла в католической семье, лучше всего представлять себе дух в виде ангела-хранителя — доброго, покровительствующего мужчины, который наблюдает за мной.

— Но дух в действительности никого не охраняет, продолжала она. — Это абстрактная сила, которая по своей природе не добра и не зла. Сила, которой нет до нас дела, но которая, тем не менее, отвечает на нашу силу. Обрати внимание, не на молитвы, а на силу. Вспомни об этом в следующий раз, когда тебе захочется помолиться о прощении грехов!

— Но разве дух не добр и снисходителен? — с тревогой спросила я.

Клара ответила, что рано или поздно мне придется отказаться от всех своих предрассудков о хорошем и плохом, о Боге и религии и мыслить исключительно в рамках новых представлений.

— Ты хочешь сказать, что добро и зло не существуют? — спросила я, держа наготове целый свод логических доказательств в пользу существования свободы воли и зла, которые я усвоила в годы обучения в католической школе.

Но прежде чем я успела начать излагать свои аргументы, Клара сказала:

— В этом отношении мое мировоззрение и мировоззрение моих друзей отличается от общепринятого. Я уже говорила тебе, что для нас свобода означает свободу от человеческого. А человеческое включает Бога, добро и зло, святых, Деву Марию и Святой Дух. Мы верим в то, что только те убеждения, которые никак не связаны с человеческим, могут дать людям свободу. Если каши склады остаются переполненными обычными человеческими желаниями, чувствами, идеями и объектами, то как мы можем быть свободными? Ты понимаешь, что я имею в виду?