Инстинкты и смысл жизни. Почему в нас так много животного - Дуглас Кенрик Страница 27

Во время наших несносных европейских каникул меня больше раздражал и чаще испытывал мое терпение сын Дэйв, чем старый друг Рич. Если сравнить, что люди ощущают, общаясь с друзьями, с тем, что они чувствуют к родственникам, мы узнаем много интересного о модулярности нашего мозга. В некотором смысле друзья и родственники уживаются бок о бок в наших сердцах, и те и другие, как правило, вызывают у нас массу положительных ассоциаций. Мой бывший студент Джош Акерман и я провели эксперимент, в котором попросили испытуемых сыграть в командную викторину, выбрав в партнеры одного из родителей, брата, сестру или незнакомого человека. Всем командам было объявлено, что они прекрасно играли, независимо от того, какие на самом деле у них были результаты. Затем мы попросили оценить вклад, который каждый внес в победу команды. Те, кто играл в команде с незнакомыми людьми, присвоили себе львиную долю заслуг. Игравшие с родственниками чаще говорили, что успех команде принесли члены семьи. Заслуга друзей оценивалась выше заслуг незнакомцев, но обнаружился неожиданный перекос в оценке разными полами. Женщины оценивали вклад друзей в победу выше, рассматривая их почти как родных, а мужчины оценивали помощь друзей несколько выше, чем помощь незнакомых людей.

Вместе с Марком Шаллером я и Джош провели еще одно исследование, которое сместилось, в общем-то, в достаточно деликатную область отношений между родственниками и друзьями. Мы попросили студентов представить, что было бы, если бы они занялись сексом с незнакомым человеком, другом или близким родственником. Вам может показаться странным, но чтобы вы знали, мы не единственные исследователи, которые просили людей представить, что они вступают в половую связь с родственниками. Однако вы помните о склонности эволюционных психологов копаться в грязи, поэтому не следует удивляться тому, что антрополог Дэн Фесслер и психолог Дэб Либерман провели подобный эксперимент, и все мы получили аналогичные результаты. Люди (как мужчины, так и женщины), как правило, считают отвратительной саму мысль о сексе с братом или сестрой. С другой стороны, мысль о сексе с незнакомыми людьми, то есть с теми, кто обычно не вызывает положительных ассоциаций, у наших испытуемых отвращения не вызвала. Они испытывали чаще положительные, чем отрицательные чувства.

Психолог Лиза де Бруин подошла к вопросу по-другому. Она использовала компьютерную программу «Морфинг», чтобы незнакомый человек стал похож на родственника (путем микширования изображения лица испытуемого с изображением незнакомого человека противоположного пола). Она обнаружила, что люди дают следующую оценку лицам с искусственно измененной внешностью и подобием родства: «надежный, но не вызывает сексуального влечения». Это значит, что в человеке с похожим на ваше лицом вы скорее увидите того, на кого можно положиться, чем того, с кем бы вы желали иметь кратковременную сексуальную связь.

С одной стороны, должно быть, близкие родственники особенно притягательны (если отвлечься от этого эксперимента, то кто, как не родственник, удовлетворит многочисленным требованиям, предъявляемым к желаемому партнеру, таким как «очень похожий» и «очень знакомый»). Но почему одна только мысль о сексе с родственником вызывает у людей отвращение? С генетической точки зрения все это максимально приближено к клонированию самих себя. На первый взгляд кажется, как будто все, что приблизительно равняется клонированию, будет работать на пользу генам (за счет максимального использования генетического совпадения между родителями и потомством). Но слишком большая близость приводит и к потерям. Одним из ключевых преимуществ полового размножения является то, что оно тасует наши гены с другим набором генов, и это помогает держаться впереди всех быстро развивающихся вирусных и бактериальных паразитов. Кроме того что спаривание с родственниками первой степени родства приводит к недостаточной перетасовке, оно вызывает еще и то, что животноводы называют «инбредной депрессией» ^[27]. Это означает, говоря биологическим языком, что повышается опасность объединения редких рецессивных генов, которые лежат в основе ряда генетических нарушений.

Изучая то, что происходило в тот момент, когда люди думали о сексе с друзьями, мы оказались еще перед одним интересным поворотом в нашей концепции. Мужчины, представляющие секс со своими знакомыми, рассматривали его почти так же, как и секс с незнакомыми людьми: их положительные эмоции сильно перевешивали негативные. У женщин, наоборот, преобладали отрицательные эмоции, причем самой распространенной реакцией было отвращение. Давайте рассмотрим это на более высоком интеллектуальном уровне: если бы герои телевизионного сериала «Друзья» Джоуи и Моника начали представлять, что они занимаются любовью друг с другом, то, по нашим результатам, Джоуи эта мысль показалась бы привлекательной, а Монике немного противной.

Эти результаты свидетельствуют о двух вещах. Во-первых, когда речь идет о людях, которых мы считаем «привлекательными» или «симпатичными», наш мозг не может функционировать в соответствии с каким-то одним простым правилом. И мужчины и женщины помещают родственников и привлекательных незнакомцев в разные ментальные категории. Во-вторых, когда люди думают о друзьях, мужчины и женщины пользуются разными правилами при принятии решений. В некотором смысле женщины относятся к друзьям как к родственникам, в то время как мужчины относятся к ним как к чужим. Но это упрощенный подход. Хотя мужчины часто конкурируют со своими друзьями-мужчинами и чувствуют сексуальное влечение к женщинам-друзьям, они применяют разные правила, решая, кому отдать пальму первенства — другу или незнакомому человеку, и они более склонны доверять друзьям, чем чужим. А для женщин не так противна мысль о сексе с друзьями, как мысль о сексе с родственниками. Другими словами, наш мозг использует разные системы вычислений, когда дело касается родственников, друзей и незнакомых людей.

Для эволюционной теории различие между родственниками и друзьями имеет важное значение. Поскольку у родственников высокий процент идентичных генов, все, что мы делаем на благо репродуктивности родственника, косвенно идет на пользу нашей собственной физической приспособленности к воспроизводству Технический термин «совокупная приспособленность», который используют эволюционные биологи, широко применяется для описания способности человека передавать свои гены последующим поколениям. Все, что я делаю для повышения репродуктивной способности своего сына, важно и для меня лично, как и все, что я мог бы сделать, чтобы помочь своим сестрам. Совокупная приспособленность помогает объяснить, почему я был гораздо более терпим к жалобам своего сына-подростка во время нашего европейского отпуска, чем моя бывшая жена (которая не была его матерью).

Взаимную помощь друзей обычно объясняют в терминах взаимного альтруизма. Принцип «ты — мне, я — тебе» действует до тех пор, пока он соблюдается обеими сторонами. Взаимный альтруизм — мощный стимул: он позволяет людям решать сообща то, что не под силу им в одиночку, а в трудные времена он может означать выживание или голодную смерть. Только механизм действия у него несколько иной, чем у принципа совокупной приспособленности. Каждый раз, когда я передаю что-то сыну, я даю что-то своим генам, эта связь существует постоянно. Но по отношению к моему другу Ричу все обстоит не так. Если мы с ним перестанем получать какую-нибудь выгоду от нашего взаимного общения, как это было у нас даже во время злополучного путешествия по Европе, наша связь может оказаться под угрозой. У нас с Ричем довольно долгая взаимовыгодная дружба, и мы сумели достойно выдержать испытание длиной в несколько бурных недель; однако у некоторых людей отношения навсегда заканчиваются, как только бывшие друзья начинают подсчитывать и искать ответ на неприятный вопрос: «А что я за это получу?» Что же касается грубо разговаривавшей со мной продавщицы во французской булочной, с которой я общался пару минут, между нами не возникло никакого типа связи, поэтому, раз наши короткие отношения начались так негативно, мне ничего не стоило переместить ее в категорию «враг».