Учение о пустоте. Практика вьетнамского боевого искусства - Игорь Михневич Страница 26

Когда мы приходим к пониманию, что смерть неизбежна — щипцы разума ослабляют хватку. Убеждения так же бесполезны, как и их отсутствие.

Все как обычно. Прихожу на занятия раньше всех, остальные постепенно подходят. Вот идет Зиен, улыбается, меня опять не видит. Все понятно: я самый младший, не представляю интереса. У Зиена занимаются взрослые, серьезные люди, как на подбор. Но мне больше всех надо, я это понимаю.

Во время занятий у ребят нет сосредоточенности; физические усилия есть, а сосредоточенности нет. От этого чувствую себя пулей, прорезающей пространство. От каждого занятия хочется получить максимум, но пока не понимаю максимум чего. Каждый раз что-то упускаю.

Время пролетает очень быстро: кажется, только начали — и уже все, конец. Смотрю на занимающихся в раздевалке, обсуждают бытовые проблемы; кажется, для них занятия мало что значат. Не могу понять, почему так?

И вот Зиен объясняет Тао. Я предельно напрягаюсь. Хочу понять, как он выполняет, что в его исполнении такого, что приводит меня в восторг и досаду одновременно. Он не молод, но движения такие точные и свободные; трудно это передать, а повторить совсем невозможно. И самое непостижимое, когда он двигается — не обязательно выполняет Тао, иногда просто части техники — у него возникает свечение, именно свечение.

Учителю было за 60 лет, он выглядел и на самом деле был очень скромным человеком. Зиен не совершал никаких подвигов или рекордов. Я думаю, он не смог бы отжаться от пола 30–40 раз, и в беге он не был силен. Рукопашный бой — это совсем не его, силой от него не веяло. Но если встать перед ним и попробовать атаковать… Даже не так, перед ним невозможно было встать так, чтобы атаковать.

Скорость и легкость движений Учителя были такими, что сразу чувствовалось: он будет быстрей. При этом никакого пота, эмоций или агрессии. Только улыбка. Очень жалею, что нет его фото.

Я в восторге, но остальные этого не замечают, вижу по их лицам. Понятно, чтобы этого добиться, форма исполнения должна быть идеальной. И вместе с формой что-то еще, но что? Что делает Тао Зиена такими воздушными и светящимися, вместе с тем сильными и точными?

Наверное, энергия Кхи, но что это значит? Зиен всегда с улыбкой говорит, что весь секрет в плотности Кхи, но это слова, просто слова, они не дают ключа. Когда об этом думаешь, становится совсем плохо. Нет, нужно собраться и опять работать, выполнять Тао тысячу раз, тогда кажется, что немного получается, но приходит усталость, нужно отдыхать. Нельзя до такой степени изматывать себя. Каждый раз не замечаю, что ночь прошла и скоро утро.

Нужно признаться, мне просто не хватает «топлива»: когда достигаешь почти идеала, заканчиваются силы и обрушиваешься вниз. Просто доходишь до предела своих возможностей. Это не дает покоя: почему Зиен в любую минуту взлетает и светится, а я разгоняюсь так долго и не могу оторваться? Непостижимо. При этом я молод, а он в преклонном возрасте. Я вкладываю всего себя полностью, а он просто порхает с непостижимой легкостью. Все время я думал только об этом, и днем и ночью пробовал и пробовал взлететь, но уставал и падал вниз. Мне казалось, я был похож на птицу, которая попала в нефть: перья пропитались и стали тяжелыми, взлететь невозможно.

И вот один раз после занятий Зиен попросил меня остаться, чтоб перетащить стулья на первый этаж. В зале, где мы занимались, иногда читали лекции, а стулья убирали мы. Я быстро перетащил стулья и хотел уйти, но Зиен попросил меня остаться. Он смотрел на меня и улыбался, первый раз мы были с ним один на один в пустом зале. Он начал спрашивать у меня о моей жизни, как я живу, кто мои родители, все ли хорошо у меня дома, какие мне снятся сны и т. д. Потом он предоставил мне возможность продемонстрировать всю технику, которую я знаю: Тао, связки, прокачки, дыхания. У меня с детства очень хорошая память на движения, я знал практически все, что показывал Зиен. В пустом зале звучало эхо. Когда я начал выполнять упражнения, меня это немного смутило, но потом я взял себя в руки. Когда я закончил, Зиен стоял в той же позе с тем же выражением лица. Он помолчал и сказал: «Больше в зал не приходи, будем заниматься по-другому». Потом он сказал, что живет тут недалеко, и попросил проводить его до дома. Мы шли, молча, но мне казалось, что все вокруг вибрирует, и мы идем по незнакомым улицам, а вокруг больше никого нет. Так Зиен начал заниматься со мной отдельно. Чаще всего наши занятия проходили во время прогулки в парке. Иногда я показывал, иногда он мне показывал что-то, но чаще он что-то говорил, а потом мы молча гуляли. Слова Зиена всегда попадали в точку, они всегда были кстати. Первое, что он мне сказал: «Ты неправильно занимаешься, ты так убьешь себя». Тогда я не понимал, откуда Учитель знает, что я действительно практически убиваю себя. Он привел очень простой пример: «Если дверь постоянно закрыта, она перестанет открываться, но если слишком много открывается, тоже испортится». Я не совсем понял: с дверью все ясно, но как добиться мастерства, как достичь легкости и точности? Потом Учитель добавил: «Ты подумай, кто открывает дверь и чем он открывает». Тут я совсем сник, это уже совсем не по-человечески. Мой прицел сбился, я больше не мог просто заниматься, истязая тело многократным повторением упражнений. Я начал чувствовать, что в словах Зиена что-то есть, но я не мог это осознать.

Мы встречались с Учителем почти каждый день, работали над качеством формы и другими нюансами. Мой вопрос постоянно висел в воздухе, и он понимал. Просто механически выполнять движения совсем не интересно. Иногда казалось, что нет никакого вопроса, но потом я видел, исполнение Мастера, и вопрос начинал мучить меня с новой силой.

Один раз я сидел на остановке, ждал автобуса, а прямо передо мной легонько раскачивалась большая сломанная ветка дерева. Налетел порыв ветра, ветка сделала резкое движение и потом еще несколько. Я встал и пошел, ноги сами несли меня, не знаю куда. Ветка сделала движения без предварительной подготовки, без усилия, без напряжения. Я понимал, что разгадка, где-то рядом… Естественность — вот главное слово, описывающее все. Если производить действия с постоянным усилием, теряется легкость и естественность, приходит усталость. Достижений нет; работа ради работы и ничего более.