Логика и практика единого. Интеллектуальная авантюра I-II - Игорь Калинаускас Страница 26

Однако для управления это роли не играет. Для управления играют роль такие понятия, как «рабочая сила», «электорат», «общество» и другие явления массовости. Массовое сознание, массовый функциональный набор.

Человек для себя самого в этих двух ипостасях: Я -штучность и Мы -массовость – и предстает. С одной стороны, он вынужден ощущать свою уникальность, ведь ему постоянно напоминают о его штучности, сверяя индивидуальные идентификационные признаки. Кроме того, идет подкрепление факта уникальности на уровне идеальных потребностей: человек – это событие во Вселенной, каждый человек – неповторимый мир и другие красивые и почетные звания. С другой стороны, надо же социуму опознавать преступника, злоумышленника, инакомыслящего… А как опознавать? Опять по идентификационным признакам. Потому что во всем остальном он такой же, как все, – массовый.

Что такое Мы в приложении к конкретному человеку? В приложении к оппозиции: Я как штучность, – такое специфическое заполнение местоимения «я» – я такой один. С другой стороны, Я не только я, но Я еще и Мы, таких, как я, много. Две ипостаси одновременно присутствуют в нашем самоосознавании, или в нашем самовоспоминании, или в описании себя – у кого что. Двойственность: с одной стороны, я такой один, с другой стороны, я такой, как все. А что такое «все»? Все – это та группа людей, на фоне которой человек себя воспринимает. Достоверность восприятия зависит, как известно, от уровня репрезентативности. Выборка либо случайная, и тогда достоверность данных зависит от территории охвата, либо репрезентативная.

Большинство людей, думая о так называемом себе, рассматривают себя на фоне себя. Получается нулевая репрезентативность. Нулевая достоверность получаемой информации. Дальше идет расширение – на фоне семьи, на фоне знакомых и друзей, на фоне социальной территории, заполненной людьми, на фоне коллег по профессии, на фоне населения данного места, города, скажем, или деревни и т. п. Вплоть до абсолютно репрезентативной выборки – человечества в целом.

Уровень достоверности информации о самом себе зависит от выборки, от того, что мы вырезали из человечества в качестве Мы. А все остальное – это Они . Оттуда мы получаем только отрицательную информацию, в отрицательной форме: я не такой, не такой, не такой, потому что это они такие, такие, такие, такие… А мы такие, такие, такие, такие… Так создается групповая таковость. Таковость видит на фоне другой таковости, и это называется знанием о самом себе.

Где же истина? Я такой один или нас таких энное количество? Здесь нам предстоит увидеть пример баланса: одна линия и два ее конца – два полюса единого (целостности). Что посередине? Ноль. То есть я не один такой, новине такой, как Мы. Я – никакой.

Моя личность уникальна или типична? Безусловно, типична. Моя личность – это безусловно Мы. Поэтому и возможно создание субличности, которая из этой большой выборки делает маленькие выборки Мы. Из большого Мы выделить какое-то маленькое Мы, поменьше, и так у нас получается субличность с тем же типом информационного метаболизма. Так у личности появляется набор персон, множественное Я из маленьких Мы.

С другой стороны, на уровне изделия я, безусловно, один такой. Это факт, который сложно оспаривать: только у меня одного такая система идентификационных признаков. Я есть сочетание штучности на уровне изделия и типичности на уровне личности. Подобный расклад не зависит от половых, расовых, возрастных и других признаков, это общий закон, это знание об изделии.

Как мы сделаны? Мы сделаны так: в центре неповторимое, уникальное, а вокруг этого система связей, которая абсолютно типична для вида человек. Но связей очень много. Многие из этих связей недоступны осознаванию в силу тех или иных причин. Главное, что нашему осознаванию доступно сформулировать: наши связи в социальном мире – это нечеткое множество – множество, не имеющее четких границ, или объем, не имеющий четких границ, облако, постоянно меняющее свою форму. Личность – огромный объем с нечеткими границами.

Второй важный момент о личности (первый то, что она не имеет четких границ) – она процессуальна. Она постоянно меняет свою форму (в отличие от таковости – рамки, вырезанной социумом из личности в процессе социализации для удобства опознавания и использования). Под влиянием чего? Под влиянием сил социального давления как первой формы управления поведением. На уровне глубинной психологии наша уникальность всегда знает о том, что на нее давят. Поэтому это называется конфликтом между Я и Мы. Но это не конфликт. Это явление природы, только природы социальной, или так называемых надличностных сил социума. Поэтому для адекватного описания личности (в отличие от таковости) надо описывать личность как процесс. Следовательно, тип личности – это фикция, это остановленное мгновение. А личностная тенденция – вот это уже не фикция. Это способ переваривания в единичном всеобщего, то, каким образом наша натура, наше единичное и уникальное усваивает отношения с нашим же, всеобщим – с Мы.

Человек как личность может измениться, но только по очертаниям нечетких границ личности, по существу он измениться не может, поскольку человек – это сделанное плюс природная данность. Отношение между данностью и сделанным – это процесс. Процесс переменчивый, как погода, и называется изменениями. Погода-то меняется? Меняется. Так и очертания личности меняются под влиянием различных сил социального давления.

Форма личности меняется, сама личность, ее содержание меняются, потому что оно обусловлено социальными отношениями, социальными связями, их изменение изменяет содержание.

Вторая форма управления поведением людей – это суггестия, внушение. Люди – стайные существа по происхождению, а потому наша психика – открытая система. Человек не может быть абсолютно независимым от людей. Сбиться в стаю и существовать и не забывать не только про интересы и потребности свои (потребности для себя), но и потребности стаи, то, что называется потребностями для других, – у животных это рефлекс, у людей это потребность.

Для того чтобы она могла удовлетворяться, необходимо быть открытым для суггестии. Поэтому мы все внушаемы в отношениях с Мы, с людьми, поэтому для человека человек – любой, на глубинном уровне – сверхраздражитель: «Я его в упор не вижу» – это уже сверхреакция, между прочим. «Я его не замечаю!» – если вы об этом сказали вслух, то очень заметили, чтоб не замечать. И поэтому мы не можем не реагировать на идущую от людей информацию, тем более если она связана с нашей персональностью, уникальностью, штучностью. Поэтому так важно: «Ах! Боже мой! что станет говорить княгиня Марья Алексевна!» Мы все очень внимательны к тому, что о нас говорят. Другой вопрос, что мы можем реагировать на это позитивно, если нам это приятно, а можем реагировать негативно, если нам это неприятно. Это связано с метаболизмом и защитой места наименьшего сопротивления, с нашей самооценкой, автоматической самооценкой.

Если бы мы были невнушаемы, мы не смогли бы вместе жить. Но мы можем и живем, размножаемся, увеличиваемся в числе и даже создали цивилизацию и продолжаем ее создавать. Кроме этого, есть культура, библиотеки, музеи, банки данных – довольно-таки производительно живем.