Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение - Брайан Александер Страница 26

Люди-фетишисты могут доходить до разрушительных крайностей, хотя понимают, что причиняют себе вред. Один мужчина из Калифорнии, писавший любовные стихи своему гидравлическому экскаватору, случайно убил себя, пытаясь получить с помощью машины аутоэротическую асфиксию [18]. Кэмп приговорил к тюремному сроку множество людей за преступления, связанные с наркотиками. Абеляр знал, какая опасность его ждет. Но рациональный ум всех этих людей был подавлен сильным желанием.

Подобно Данте и тем, кто насмехался над оправданиями Кэмпа, мы часто приписываем отрицательные или положительные последствия секса моральной стойкости человека. Но его реакция на приманку поощрения может зависеть от генетических особенностей и индивидуального строения мозга. Сила связи, возникающей между вознаграждением и действием (объектом), которое само по себе не является вознаграждением (как свет Эверитта в опытах с крысами), зависит от генетики. Если вернуться к экспериментам Пфауса, некоторые крысы с большей готовностью становятся фетишистами – поклонниками кожаных курток, чем другие, а самые податливые могут стать настолько мотивированными, что эта мотивация начинает контролировать их поведение.

Недавние сканирующие исследования людей показали, что сила взаимодействия префронтальной коры и прилежащего ядра влияет на способность человека сопротивляться половому влечению, возникающему в лимбической системе. Еще одно сканирующее исследование показало, что у больных психогенным перееданием, в противоположность обычным полным людям, в ответ на пищевые сигналы происходит более стремительный рост уровня дофамина в мозге. Реагируя на такой пробуждающий желание сигнал, как деньги, мозг психопатов высвобождает в четыре раза больше дофамина по сравнению с мозгом большинства людей. Чем выше уровень дофамина, тем сильнее стремление достичь цели, и неважно, чего это стоит. Крайнюю форму такого поведения обнаружил Лёвенштайн у молодых людей, пылающих страстью к ноутбуку.

Иногда желание поощрения приобретает экстремальный масштаб под воздействием болезни или травмы. В 2002 году врачи из Техаса описали случай человека, у которого рассеянный склероз привел к поражению правой стороны гипоталамуса. У пациента возникло ненасытное желание прикасаться к женской груди. Пятидесятидевятилетний калифорниец с болезнью Паркинсона после операции на мозге принимал лекарство L-Dopa, которое в организме превращается в дофамин. По словам врачей, из-за операции, приема лекарства или их сочетания «пациент начал требовать от своей 41-летней жены орального секса до тринадцати раз в день. Он часто мастурбировал и предлагал секс подругам жены… Он начал нанимать стриптизерш и ездил по городу в поисках проституток. Он часами сидел в Интернете, разглядывая эротические фотографии и покупая порнографические материалы. Однажды жена застала его в момент, когда он пытался достичь сексуальной разрядки, глядя на фотографию своей пятилетней внучки». Травма префронтальной коры может снижать способность этой области мозга говорить «нет», и система поощрения выходит из-под контроля. Именно это имели в виду защитники судьи Кэмпа.

С другой стороны, нарушения в мозге могут подавлять работу системы поощрения. Некоторые люди не способны ощущать поощрение, поэтому им крайне сложно действовать в нужный момент, и вместо этого они погружаются в скрупулезный анализ возможных последствий своего поведения. Те, кто принимает антидепрессанты, могут страдать снижением либидо. Эти вещества подавляют обратный захват высвободившегося серотонина, и он остается доступен для нейронов. От этого чувство отчаяния утихает, но в то же время снижается сексуальное влечение (такое же явление наблюдается после оргазма).

К счастью, большинство из нас способны ощущать поощрение. В ответ на него у нас формируются сильные предпочтения. Мы готовы заплатить практически любую цену за то, что выбирает наш мозг, будь то пятидолларовый журнал с большим двухмерным изображением предмета нашего обожания, визит к дорогой проститутке, наркотики для стриптизерши или встреча с доминатрикс. Во всех этих случаях мы пытаемся удовлетворить нашу страсть. И когда мы находим того, кто может нам в этом помочь, нам хочется снова и снова испытывать завершающее поощрение. В нас развивается такое же сильное предпочтение партнера, как у фетишиста – к своему фетишу. Ну, предположим, у вас было несколько оргазмов с Бобом – приятный опыт, завершающийся улыбками и нежными поцелуями. С точки зрения эволюции, чтобы зачать ребенка, вам не нужен Боб: с таким же успехом это может сделать и Родриго. Однако теперь ваш поиск направлен не просто на секс или достижение оргазма, но на достижение оргазма именно с Бобом, а не с Родриго. Вы отказываетесь от Родриго ради Боба. Боб – ваша «действующая причина». Он живет в вашем миндалевидном теле. У вас партнерское предпочтение Боба. Он становится для вас фетишем.

Для эволюции не существует кожаной куртки – фетиша, как не существует для нее истинного фетишиста кожаных курток, лишенного куртки, потому что без нее он не способен совокупляться. Точно так же и у Боба-фетиша нет эволюционного смысла. И куртки, и Боб «репродуктивно бесполезны». Но дайте крысе-фетишисту кожаную куртку, и у нее все получится. Дайте вам Боба, и у вас тоже все получится. Вы начинаете влюбляться – только начинаете. Влечение и фиксация на конкретном человеке очень важны, но их недостаточно для расцвета настоящей человеческой любви. Ларри полагает, что для этого требуется участие других, удивительных механизмов, причем разных у мужчин и женщин.