Большое волшебство - Элизабет Гилберт Страница 25

Тогда же, в двадцать с чем-то лет, я дружила с другим писателем-новичком, таким же, как я. Помню, как он погружался в мрачную пучину депрессии, стеная, что у него нет таланта, что его не публикуют. Он то хандрил, то впадал в ярость.

– Надоело сидеть и ждать у моря погоды, – рычал он. – Должны же все мои усилия к чему-то привести наконец. Я ведь хочу, чтобы это стало моей профессией!

Даже тогда мне казалось, что в своих рассуждениях он что-то упускает.

Судите сами, меня тоже не публиковали, да и жила я тоже впроголодь. Я была бы счастлива получить все то, чего хотел и он: успех, вознаграждение, признание. И мне не понаслышке были знакомы разочарование и чувство отчаяния. Но я думала, что уметь держать удар и справляться с разочарованием и безысходностью – это тоже часть творческой профессии. Я рассуждала так: если ты решил быть художником (в любой области), тогда умение справиться со своим отчаянием – важная часть твоей работы. Может быть, даже наиважнейшая часть – единственное, что вообще имеет значение. Отчаяние – это не помеха творческому процессу, оно часть процесса. Есть и приятная часть (которая вообще не воспринимается как труд) – это когда вы действительно создали что-то прекрасное, и все идет просто великолепно, всем ваша работа нравится, и вы парите в поднебесье. Но такие мгновения крайне редки. Вы не можете перескакивать от одного яркого момента к другому. Как вы справляетесь с собой между этими чудесными моментами, когда все идет не так замечательно, – вот истинная мера того, насколько вы преданы своему призванию и хорошо ли подготовлены к причудливым поворотам творческой жизни. Крепко держать себя в руках на всех этапах творческого процесса – вот что такое настоящий труд.

Совсем недавно я прочитала изумительный блог писателя Марка Мэнсона, где сказано, что секрет поиска своего призвания в жизни таится в ответе на вопрос: «Какой сорт пирога с дерьмом вы предпочитаете?»

Мэнсон имеет в виду вот что: каким бы чудесным, замечательным и блестящим ни казалось вам поначалу занятие – любое! – оно неизбежно имеет свои мерзкие побочные эффекты, свой, как выразился блогер, пирожок с дерьмом. Как дальше с глубокой мудростью пишет Мэнсон: «За что ни возьмись, любое дело отстой – по крайней мере, иногда». Так что проблема не столько в том, чем ты увлечен, сколько в другом: увлечен ли ты этим настолько, чтобы выдержать даже самые неприятные аспекты выбранного дела?

Мэнсон объясняет свою мысль: «Если ты хочешь стать профессиональным художником, но не готов к тому, что твои картины не будут признаны, что их отвергнут раз сто, если не тысячу, ты проиграл, даже не начав. Если ты решил заделаться крутым судебным юристом, но не собираешься пахать по восемьдесят часов в неделю, чувак, у меня для тебя скверные новости».

Потому что если любишь что-то и достаточно сильно чего-то хочешь – все равно чего, – не вороти нос от пирожка с дерьмом, когда до этого дойдет дело.

Если, например, вы действительно хотите ребенка, то не испугаетесь токсикоза с тошнотой по утрам.

Если вы серьезно намерены стать пастором, придется набраться терпения и выслушивать людей, которые делятся своими проблемами.

Если хотите стать актером, будьте готовы к бытовым неудобствам и дискомфорту во время гастролей.

Если решили посмотреть мир, помните: вы рискуете, что вас обчистят в поезде.

Если вы хотите всерьез заниматься фигурным катанием на коньках, придется ежедневно вскакивать ни свет ни заря и нестись на каток.

Тот друг моей юности постоянно повторял, что всем сердцем хочет стать писателем, но оказалось, что он не готов откусить от пирожка с дерьмом, который полагался в нагрузку. Не спорю, ему нравилось писать, но не настолько, чтобы вынести позор и бесславие, не добившись желаемых результатов сразу же, как ему того хотелось. Он не был готов усердно трудиться над чем-то бесполезным, пока не будет гарантии жизненного успеха, как он его понимал.

А это значит, думается мне, что он хотел стать писателем только наполовину.

И – что бы вы думали? – вскоре он и правда ушел.

А я осталась, пожирая голодными глазами его недоеденный пирог с дерьмом, и меня так и подмывало спросить: «Доедать будешь?»

Вот до чего я любила свое дело: я даже была готова съесть чужой дерьмовый пирог, если бы это помогло еще больше времени заниматься литературным трудом.