Методология мышления. Черновик - Андрей Курпатов Страница 25
Методология мышления. Черновик - Андрей Курпатов читать онлайн бесплатно
Очевидно, что при таком подходе эти процессы «думания» ничем не отличаются друг от друга: в обоих случаях в пространстве моей психики производятся определенные интеллектуальные объекты, которые каким-то образом влияют на меня.
Так, в одном случае, когда я произвожу некое представление о любви (соответствующую, так скажем, «теорию любви»), я чувствую себя задумчивым, быть может, опечаленным, а возможно, переживаю самого себя в этот миг как «великого философа жизни» (вполне, впрочем, доморощенного). Но в любом случае это «думание» не оставляет меня безразличным, а вполне определенным образом производит какое-то мое состояние.
Но ведь и в другом случае, когда я «думаю любовь», происходит то же самое: тут я произвожу в себе некий интеллектуальный объект – тот, который я люблю, что также влияет на мое поведение каким-то образом (например, вызывает во мне радостное возбуждение, чувство томления, эмоциональной вовлеченности и т. д.).
По существу, этот интеллектуальный объект – «что я люблю», и тот – «представление о любви», являются просто нейрофизиологическими комплексами.
Иными словами, в действительности во мне и в том и в другом случае происходит один и тот же процесс образования интеллектуальных объектов, которые, возникнув, влияют на конфигурацию моего психического пространства – побуждают его к неким эффектам и состояниям (тем или иным).
То есть я, на самом-то деле, всегда «думаю что-то» – то есть непосредственно то, что я думаю. А то, что, как мне кажется, я «думаю о чем-то», является лишь иллюзией, заблуждением.
Таким образом, важно всякий раз четко понимать, что именно мы думаем – какой именно интеллектуальный объект сейчас производится в пространстве нашей психики: думаем ли мы фактическую реальность (как в рассмотренном примере – «любовь», то есть, условно говоря, переживаем любовь), или думаем о своих представлениях о реальности (как в том же примере – «о любви», формируя соответствующую концепцию, «теорию любви», некое представление).
Причем не следует переоценивать используемые здесь понятия – «концепция», «теория» и т. д. В этой моей деятельности по представлению реальности нет, на самом деле, ничего специфического и действительно концептуального. Просто мы не думаем любовь – вот в чем дело. Мы думаем что-то другое, а потому все эти «теории» и «концепции» не имеют никакого существенного отношения к предмету, который, как нам кажется, мы таким образом осмысляем (концептуализируем), думаем.
В действительности, большую часть времени мы как раз занимаемся именно этим – думаем не о том, о чем, как нам кажется, мы думаем. Именно из-за своей иллюзии «я», из-за того, что мы кажемся себе неким «наблюдателем», способным занять внешнюю позицию по отношению к собственному мышлению (что абсурдно), мы не думаем то, что, как нам кажется, мы думаем, а мы думаем некие фальсификаты – то, что, как нам кажется, является тем, о чем мы думаем. Но мы не можем «думать о», мы всегда «думаем что-то».
Это обман, иллюзия внутреннего восприятия.
Вот почему так важна эта радикализация – отказ от представлений о собственном «я» как о некоем демиурге нашего мышления. До тех пор пока мы всерьез верим в эту нашу псевдоспособность дистанцироваться от интеллектуальных объектов, которые являются самим нашим мышлением, и мыслить, так сказать, «объективно», мы, в действительности, просто не думаем то, что происходит на самом деле, а лишь производим в огромном количестве ни к чему толком не годные представления о реальности.
Причем это «недумание» о том, что происходит на самом деле, сопровождающееся созданием «на этом месте» представлений о реальности, – чрезвычайно комфортное занятие. Представления о реальности не связаны жестко с фактической реальностью, а потому интеллектуальная функция не испытывает здесь никаких ограничений и может действовать легко и без всякого напряжения – как бы плыть по течению. Но если эта деятельность чему-то и служит, то только тому, чтобы не оставить интеллектуальную функцию без работы.
Результатом является неконтролируемое производство умственной жвачки, создающей у нас ощущение, что мы вроде как о чем-то думаем. Но эта мыслительная деятельность не приводит ни к каким фактическим результатам. Это просто круг воспроизводства (или просто последовательной актуализации) одних и тех же интеллектуальных объектов – занятие ради занятия, лишенное всякой целесообразности. Собака может целенаправленно лаять на проезжающую мимо машину, но от этого ее деятельность не становится целесообразной.
Для того чтобы мы фактически мыслили фактическую реальность, мы должны решать фактическую задачу, видеть ее перед собой. Без этого – без этой «озадаченности», «внутреннего вопрошания», «напряжения мысли» – интеллектуальная функция лишь развлекает саму себя.
Радикализировать мышление – это намеренно понуждать себя к тому, чтобы думать о том, что происходит на самом деле. Но обращение к фактической реальности невозможно при наличии посредников, именно поэтому радикализация мышления требует, чтобы низвели самих себя (и собственное «я», соответственно) до просто одного из интеллектуальных объектов в пространстве интеллектуальной функции [Б. Латур]. Иными словами, речь идет о, своего рода, дегуманизации.
В действительности, мы не только не можем «воспарить» над собственным мышлением, но, разумеется, и над реальностью как таковой. Мы всегда являемся ее неотделимой частью, и даже не «частью», которая может быть каким-то специальным образом выделена, а лишь тем, что можно реконструировать в качестве таковой – как некую условную «часть» (в действительности, нет даже этого). Однако, чтобы понять это, будем рассуждать последовательно.
По ту сторону нашего рецепторного аппарата находится фактическая реальность, по эту сторону – масса как-то организованных интеллектуальных объектов («корпускул»), проявляющихся в результате работы интеллектуальной функции («волны»). Поэтому когда Иммануил Кант говорил, что недоступной для нас является некая «трансцендентальная» реальность, находящаяся за условными «облаками», в действительности дела обстоят «хуже» – нам недоступна даже «трансрецепторная» реальность (то есть все, что находится за пределами нашего мозга).
Впрочем, и то, что происходит по эту сторону рецепторного аппарата (с нами, в нас, сама работа нашей интеллектуальной функции), – тоже есть фактическая реальность. А потому говорить здесь о некой фактической границе невозможно: это один континуум фактической реальности, который не может быть разорван. Однако мы можем создать в себе иллюзию, что эта граница, во-первых, существует, а во-вторых, позволяет нам составить какие-то особые отношения с фактической реальностью, отличные от тех, в которых находится вся фактическая реальность в самой себе. Это вполне очевидное заблуждение – наши отношения с фактической реальностью перманентны и полностью продиктованы самой этой реальностью, из которой мы не можем быть никаким образом выделены.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments