Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае - Эван Ознос Страница 25

Но в 80-90-х годах, когда Китай открылся миру, Запад уже не был врагом. Теперь он стал средоточием больших возможностей. Герой мыльной оперы “В Европу”, китаец из провинции Фуцзянь, приехал в Париж без гроша в кармане, а уже через несколько месяцев стал застройщиком. В финале он встречается с французской аудиторией: “Как изменится карта Парижа через два года?” Герой срывает ткань, скрывающую архитектурную модель, и провозглашает: “Прекрасные берега Сены наполнятся восточным великолепием. Будет построен торговый и инвестиционный центр ‘Чайнатаун’!” Толпа французов взрывается аплодисментами.

Китайский взгляд на Запад не стал проще. Молодежь росла на трансляциях матчей Эн-би-эй и голливудском кино. При этом в магазинах не залеживались книги вроде “Китай может сказать ‘Нет’”. В 2007 году, когда китайских старшеклассников попросили назвать пять слов, которые первыми приходят на ум при мысли об Америке, ответы показали очень нестройную картину:

Билл Гейтс, “Майкрософт”, Эн-би-эй, Голливуд, Джордж У. Буш, президентские выборы, демократия, война в Ираке, война в Афганистане, а сентября, Усама, Гарвард, Йель, “Макдоналдс”, Гавайские острова, “мировой жандарм”, нефть, властолюбие, гегемония, Тайвань.

Когда-то самым доступным способом повидать Запад для большинства китайцев был “Парк мира” на окраине Пекина – нечто вроде Диснейленда. Здесь можно было влезть на уменьшенную египетскую пирамиду, осмотреть макет Эйфелевой башни и погулять по суррогатному Манхэттену. Однако со временем у людей появились деньги и фантазии о том, как их потратить. Когда представители китайской индустрии путешествий провели опрос, оказалось, что большинству нравится Европа. Китайцы, когда их спросили о том, что им нравится в Европе, на первое место поставили “культуру”. (Среди недостатков первыми оказались “высокомерие” европейцев и “плохая китайская еда”.)

Китайские газеты изобиловали рекламой экзотических путешествий. Мне показалось, что уезжают все, и я решил к ним присоединиться. Турагентства ориентировались скорее на вкусы своих клиентов, чем на западное понимание гран-тура. Я изучил в Сети предложения. “Большие площади, большие мельницы, большие ущелья” – так называлась четырехдневная автобусная экскурсия по живописным сельским Нидерландам и Люксембургу. От тура “Восточная Европа: посмотри новое и пожалей о былом” веяло холодной войной, но я не был уверен, что нуждался в чем-то подобном в феврале.

Я выбрал популярный автобусный тур “Европейская классика”: пять стран за десять дней. Плату следовало внести авансом. Перелеты, проживание, питание, страховка и другие расходы обошлись примерно в 2200 долларов. Вдобавок все китайцы в группе должны были внести залог в размере 7600 долларов (больше заработка среднего рабочего за два года), что гарантировало возвращение на родину. Я был тридцать восьмым, последним членом группы. Мы должны были улететь следующим утром на рассвете.

Мне велели подойти к воротам № 24 терминала № 2 аэропорта Пудун. Там я нашел худого сорокатрехлетнего мужчину с расчесанными на пробор волосами, в квадратных очках и сером твидовом пальто. Он представился: Ли Синшунь, гид. Каждый в нашей группе получил канареечного цвета значок: мультяшный дракон в туристических ботинках, с дымом из ноздрей и надписью: “Дракон взмывает ввысь на десять тысяч ли” (Ли – это примерно полкилометра.)

Мы сели на прямой рейс “Эйр Чайна” во Франкфурт, и я открыл “Советы интуристам”. Инструкции обобщали печальный опыт: “Не берите с собой подделки европейских товаров; таможенники отберут их и накажут вас”. Большое внимание уделялось безопасности: “Вы встретите цыган-попрошаек. Не давайте им деньги, а если они столпятся вокруг и будут требовать показать кошелек, громко зовите гида”. Контакты с незнакомцами не одобрялись: “Если кто-нибудь просит себя сфотографировать, будьте осторожны. Это испытанный способ вас обокрасть”.

Я годами ездил в Европу, но инструкция представила все в новом свете, и я странным образом почувствовал себя спокойнее с тремя десятками попутчиков и гидом. В брошюре имелся также совет в конфуцианском духе: “Не пропадет тот, кто способен преодолеть невзгоды”.

В аэропорту Франкфурта группа собралась вместе. Возраст моих попутчиков разнился: от шестилетнего Лу Кэйи до его семидесятилетнего деда Лю Гуншэна, горного инженера на пенсии, везшего в инвалидном кресле свою жену Хуан Сюэцин. Почти все принадлежали к “новой среднезажиточной страте”: школьный учитель естествознания, декоратор, продавец недвижимости, художник по декорациям на телевидении, студенты. В моих спутниках не было ничего деревенского: зрелище пасущихся лошадей во Франции заставило всех схватиться за фотоаппараты. И все же они лишь начинали обживаться в большом мире. За редкими исключениями, все впервые покинули Азию. Ли представил меня, единственного некитайца в группе, и меня горячо поприветствовали. Десятилетний Лю Ифэн, стриженный под горшок мальчик в черной толстовке со звездами, улыбнулся: “У всех иностранцев такие большие носы?”

Нас ждал золотистый автобус. Я сел у окна, а рядом со мной устроился долговязый парень лет восемнадцати в черной дутой жилетке и очках в тонкой оправе. Черная челка забивалась за оправу, а на верхней губе имелся намек на усики. Он представился – Сю Нуо: на китайском это значило “обещание”(promise), и Сю нравилось использовать это слово – Промис – как имя. Промис только что поступил в Шанхайский педагогический университет, чтобы изучать экономику. Его родители сидели через проход. Я спросил, почему семья на праздники решила отправиться за границу, а не к родственникам. “Это, конечно, традиция, но китайцы становятся богаче, – сказал Промис. – Кроме того, мы слишком заняты, чтобы путешествовать в остальное время года”. Разговаривали мы на китайском, но, когда он удивлялся, то говорил: Oh, ту Lady Gaga! Эту фразочку Сю-Промис подцепил в школе.

Ли Синшунь, наш гид, стоял с микрофоном в руке большую часть того времени, что мы бодрствовали. В жизни китайского туриста гиды играют очень важную роль: это и переводчики, и рассказчики, и командиры. Они обязаны не просто излагать факты. Гид должен, как предписывает путеводитель, “выражать одобрение и неодобрение, симпатию или антипатию, удовольствие или неудовольствие”. Ли производил впечатление спокойного опытного человека. Он часто говорил о себе в третьем лице – гид Ли, гордился своей расторопностью (“Внимание! Сверим часы: сейчас 19.16”) и просил являться за пять минут до отъезда: “Мы проделали долгий путь. Давайте получим все, что можно”.

Ли изложил план: мы проведем много часов в автобусе, и он будет рассказывать нам об истории и культуре, чтобы не тратить драгоценное время у достопримечательностей, когда мы будем делать фотографии. Он сообщил, что французские ученые выяснили – оптимальная продолжительность рассказа экскурсовода не должна превышать семьдесят пять минут: “Прежде чем гид Ли узнал об этом, я держал самую долгую речь в автобусе четыре часа”.

Ли призвал нас перед сном окунать ноги в горячую воду (он сказал, что это поможет адаптироваться к разнице во времени) и есть много фруктов, чтобы сбалансировать большое количество хлеба и сыра в европейском рационе. Так как дело было во время празднования Нового года, мы могли встретить немало других китайских туристов и должны быть внимательны, чтобы не перепутать автобус. Ли представил нам Петра Пиху, флегматичного бывшего дальнобойщика и хоккеиста из Чехии, который устало помахал нам с водительского сидения. “Я шесть или семь лет возил японских туристов, – сказал он мне. – Теперь – одних китайцев”. Ли высказался насчет расписания: “В Китае мы считаем водителей автобусов сверхлюдьми, которые могут работать сутки напролет… А в Европе, если этому не мешает погода или дорожная обстановка, им позволено проводить за рулем всего двенадцать часов!”