Прекрасные мелочи. Вдохновляющие истории для тех, кто не знает, как жить дальше - Шерил Стрэйд Страница 24

– Тебе нравится это, детка? – прошептал он в мою макушку, и я издала тихий стон согласия.

Шлеп, шлеп, шлеп…

Не так уж мне это и понравилось, детка. Но я не возражала. Он был такой звездный мужчина, поразительно умелый любовник, настолько непохожий на всех, кого я встречала, и столь глубинно похожий на самые лучшие, самые сокровенные составляющие меня самой, что я была готова мириться со слегка отбитой задницей, если это его возбуждало. Одной мысли о том, что он возбуждается, шлепая меня, было более чем достаточно, чтобы убедить меня подыграть ему в первый раз. Мы проделывали свой жаркий путь вниз по белому фарфоровому пьедесталу к его основанию и замерли на виниловом полу цвета сливок среди почерневших серебристых труб, недоумевая, как мы здесь оказались. Мы выложились по полной, поэтому это не имело значения.

– А ты знаешь, что твоя раковина сделана в Аргентине? – спросила я, когда обрела способность говорить.

– В Аргентине? – переспросил он.

Вместо ответа я протянула руку и провела пальцем по крохотной наклейке на дне раковины, на которой было написано «сделано в Аргентине».

– Это было здорово, – сказал он. – Правда?

– Правда, – подтвердила я. – Очень здорово.

Шлеп, шлеп, шлеп – продолжали мы весь следующий месяц. («Тебе это нравится, детка, правда?» – «Ага!») Шлеп.

Однако спустя некоторое время я стала понемногу раздражаться. Его выбор времени для шлепков порой выбивал меня из колеи моего собственного маленького удовольствия. Его рука иногда болезненно приземлялась на мой копчик, а не на мясистую часть моего зада.

– Шлепай меня пониже, будь любезен! – рявкнула я однажды в разгар процесса так резко, что убила все настроение, и нам пришлось остановиться.

– Что именно возбуждает тебя в том, что ты меня шлепаешь? – наконец спросила я его.

– Это сексуально, – ответил он беззаботно.

– Но что в этом сексуально для тебя? – продолжала допытываться я.

– То, что это так сильно заводит тебя, – ответил он.

– Что это так заводит меня? – переспросила я.

– Ага, – подтвердил он, и тут его глаза встретились с моими.

И этого было достаточно. Встретившись взглядами, мы оба в мгновение ока поняли, что разыгрывали собственный порнографический вариант «даров волхвов»: каждый из нас приносил жертву, которая сводила на нет дар другого. Мне хотелось, чтобы он меня шлепал, не больше, чем трахаться с кенгуру. И ему примерно так же. Мы делали это, потому что думали, что именно этого хочет другой.

Насмеявшись вдоволь, мы стали выяснять, как могло возникнуть недопонимание. Оказывается, примерно на третий день наших отношений я отпустила одно замечание. Каким-то образом я связала его с сексом и контролем, с подчинением и доминированием, с нежностью и покорностью, с социальным конструктом гендера и желанием, с инцестом и трансгрессией, с мужественностью и силой, с моей подростковой фантазией на Суперкубке и толпой мужчин в деловых костюмах, – и он по-своему это понял: я хочу, чтобы меня наказывали, как шаловливую девочку в детской, поэтому целый месяц шлепал меня почем зря.

Ну разве не прелестная история?

– На самом деле, – призналась я, – шлепки меня ничуть не заводят.

– А что заводит? – заинтересовался он.

И с этого мы начали пятнадцать лет назад. С этого вопроса, за которым последовал мой ответ. С моего вопроса, за которым последовал его ответ. И пошли дальше. Уже не так пылко, чтобы краска трескалась на стенах, но в более целеустремленном духе – «это страшно, но давай все равно это сделаем», – который требовался для того, чтобы говорить правду не только о себе, но и о наших сексуальных «я».

Наши сексуальные «я» – порой странно, иногда волнующе, временами забавно, минутами мрачно, изредка удручающе – оказываются не такими уж похожими на те «роли», которые мы выбрали бы, будь у нас такая возможность.

Нет никаких сомнений, что твой любимый стыдится, что ему нравится надевать женские трусики. Да и кто на его месте не стыдился бы? Какой мужчина попросил бы о подобном? Это не значит, что он не может уютно примириться с этой мыслью – и я искренне надеюсь, ради него самого, что он это сделает. Но пока он явно до этого не дошел. Ему неловко. Очень вероятно, что это желание ему ненавистно, и все же оно есть, и он не может этого отрицать, потому что в один прекрасный день, оставшись в квартире один, он раздевается и наряжается… Вдруг без предупреждения являешься ты – ты! его эмоционально и экспериментально доверительная любовница! – и он захлопывает дверь у тебя перед носом, притворившись, что ничего не было.

Знаешь почему? Потому что, каким бы экспериментатором он ни был, его жизнь – не эксперимент. Его жизнь – такая же, как твоя жизнь, и моя жизнь, и жизни всех людей, которые читают эти слова в эту минуту. Это кипящее рагу из страха, потребности, желания, любви и голода по возможности быть любимым. И последнее здесь – основное.

Ты застала его в тот момент, когда он кажется себе наиболее недостойным любви. Извращенец в девичьем белье. Ты увидела его тайное «я» до того, как он поведал тебе свой секрет, и это невыразимо унижает его.

Обратного пути нет. Ты не можешь повернуть события. Тебе придется заняться тем, что ты видела; но не думаю, что это хорошая идея – «сделать что-то, чтобы продемонстрировать, что тебя это не смущает». Тебе нужно поговорить с ним, медовая моя булочка. Это будет страшно и неловко, но ты можешь это сделать. Часто, когда мне нужно сказать что-то такое, что особенно трудно произнести, я вначале это записываю. Если бы то, что случилось с тобой, произошло со мной, я написала бы так: «Мне хочется поговорить с тобой о том дне, когда я пораньше вернулась с работы. Мне нелегко начинать этот разговор, но ты мне небезразличен, и наши отношения слишком важны для меня, чтобы я замалчивала увиденное. Прежде всего, и это главное, ты должен знать: я не сужу тебя за то, что видела; на самом деле, я заинтригована. Открыв дверь и увидев тебя в моем белье, я удивилась, потому что думала, что ты откровенен со мной насчет своей сексуальности и желаний; но гораздо больше меня удивило то, что ты захлопнул дверь и не обсудил это происшествие со мной. Это меня беспокоит. Я хочу, чтобы ты верил, что можешь быть откровенным со мной, и еще хочу, чтобы мы были близки, но не думаю, что это получится, если мы оба будем отмалчиваться. Ты поговоришь со мной об этом?»

Если он ответит «нет», то ваши отношения мертвы, хотя вы можете еще некоторое время притворяться.

Если он ответит «да», это и есть отправная точка, с которой вы будете двигаться дальше.

Это реальное место, то самое место, где мы абсолютно опустошены и лежим рядом с трубами, нащупывая незнакомые и скрытые истоки наших самых первобытных желаний. Когда ты окажешься там, внизу, со своим парнем, предлагаю тебе поделиться с ним кое-какими собственными секретами. Дай ему заглянуть в то, что заставило бы тебя захлопнуть дверь, если бы он вошел и застукал тебя перед зеркалом.