Мне некогда! В поисках свободного времени в эпоху всеобщего цейтнота - Бриджит Шульте Страница 24

– Думаю, что мы живем в совсем новом мире, – говорит мне Мак-Ивен. – Я смотрю на семьи, где оба родителя работают и им приходится брать детей с собой на работу. Я смотрю на собственную семью: мы проводим выходные на бейсболе, занимаемся спортом, играем, занимаемся всем чем угодно, но только не отдыхаем. Вы постоянно испытываете давление на работе и вне работы. Вы читаете прессу, просматриваете электронную почту. У вас столько дел, и вы стараетесь ничего не упустить из внимания, поэтому вы ощущаете давление со всех сторон.

Именно этой проблемой и занимается Анселл: она хочет выяснить то влияние, которое наш «ежедневный марафон» оказывает на головной мозг.

Сначала Анселл и ее коллеги собрали фокус-группу из 70 мужчин и 33 женщин в возрасте от 18 до 50 лет и попросили их заполнить анкету, вопросы которой имели отношение к стрессовым ситуациям, возникавшим в жизни респондентов: «Вы когда-нибудь испытывали сильный стресс, связанный, например, с провалом итогового экзамена?», «Был ли у ваших родителей развод?» или «Были ли вы брошены вашими родителями?» Другой раздел вопросов был посвящен травмирующему физическому воздействию: «Были ли в вашей жизни драки?», «Попадали ли вы в стихийные бедствия?», «Подвергались ли вы когда-нибудь нападению?» Также респондентам задавались вопросы, касающиеся возможных недавних событий из их жизни: умирали ли их родные, испытывали ли они проблемы в личной жизни, получали ли они серьезные травмы, коснулся ли их финансовый кризис? В заключительном блоке было предложено оценить «хронический» уровень стресса: «Стараетесь ли вы сделать несколько дел одновременно?», «Считаете ли вы, что ваша работа утомляет вас морально и физически?» или «Бывает ли такое, что вам редко удается выполнить все запланированное?»

Исследователи обнаружили, что собственные ощущения людей по поводу их стрессов намного лучше указывают на общее состояние их здоровья, чем любое тестирование. Таким образом можно выявить их дальнейшие склонности к депрессиям, беспокойным состояниям, курению или перееданию. Оказывается, изучение человеческого восприятия настолько же важно, как и изучение уже свершившихся стрессовых ситуаций. Другими словами, наш реальный мир – это то, как мы думаем о своей жизни. Анселл и ее коллеги из Йеля обработали ответы, а затем провели исследование головного мозга у добровольцев из числа респондентов при помощи магнитно-резонансного томографа.

Анселл с коллегами не ставили перед собой задачу изучения изменения мозга с течением времени. Вместо этого они хотели понять, насколько стрессовые ситуации дают кумулятивный эффект. Для того чтобы выполнить задачу, они тщательно подбирали испытуемых, чтобы их параметры, такие как размер головы, возраст, пол и прочие факторы, были сравнимы. Именно после этого выяснилось, что опыт стрессовых ситуаций и твердая убежденность человека в том, что жизнь полна стрессов, оказывали наиболее негативное, отравляющее влияние на его мозг. Четыре части мозга этих людей были меньше, чем у других: те самые, которые отвечают за принятие правильных решений; внимательность и концентрацию внимания; контроль над эмоциями, настроением, аппетитом и беспокойным состоянием; функциями сна {105}. Но, сравнивая полученные результаты с теми, которые оказались у людей, переживших меньше стрессовых ситуаций и не испытывавших ежедневного беспокойства, Анселл заметила, что у испытуемых, ощущающих больший стресс, объем серого вещества оказался практически на 20 % меньше {106}. Она заметила: «Все становится понятно. Если у вас в жизни происходят негативные события, то объем серого вещества вашего головного мозга уменьшается. Но если вы при этом ощущаете повышенную стрессовую нагрузку, то этот объем снижается еще больше. Это показывает, насколько мы ранимы. Может быть, сейчас наши исследуемые не испытывают депрессию или беспокойное состояние, но в следующий раз, когда они действительно почувствуют сильный стресс или нехватку времени, их мозг окажется более восприимчивым, что вызовет беспокойство и депрессию».

Худа Акил – нейробиолог из Мичиганского университета. Она посвятила карьеру исследованиям нейробиологии эмоций и стресса. Каждый знаковый этап жизни человечества, каждые эра и эпоха, говорит она, требуют от людей адаптации к ежедневным стрессам, которые те приносят с собой, будь это война, болезни, эпидемия, голод, революция, индустриализация, холодная война или терроризм. В течение веков благодаря техническому прогрессу мы стали получать огромное количество информации, а время стало лететь с огромной скоростью: изобретение часов, карандаша, печатной прессы и электрической лампы накаливания навсегда отделили нас от нормального суточного ритма жизни, данного природой.

Стресс, говорит Акил, – это не более и не менее, чем наша неспособность предусмотреть и взять под контроль силы, влияющие на нашу жизнь. И именно невозможность контролировать то, что с нами происходит, делает современную жизнь настолько сумасшедшей. Нам еще предстоит научиться контролировать беспрецедентные потоки информации, которые обрушиваются на нас со всех сторон. Менее чем за одно столетие образ жизни полностью изменился: мы отошли от физического труда и стали малоподвижным офисным планктоном. А этот выбор грозит еще большими стрессами.

«Подумайте о фермере, – говорит мне Акил. – Он тоже не может многое предусмотреть и проконтролировать. Но чем его жизнь отличается от жизни парней с Уолл-стрит? Если мороз уничтожил посевы, вы, конечно, получили стресс, но это событие произошло не по вашей вине. Но если вы работник умственного труда, то окружающие ожидают от вас ответственности за все на свете. И если что-нибудь идет не так, то это ваша вина. Вам говорят, что вы должны были лучше планировать или были обязаны предусмотреть негативные последствия, и вы не можете в ответ сослаться на высшие силы, на природу или что-нибудь подобное. Вы оказываетесь в тупике. Кроме того, физическая работа помогает справиться со стрессом лучше, чем сидячая».

В течение тысячелетий человеческий мозг увеличивался в размере. Ученые говорят, что это произошло потому, что люди жили группами и им нужно было действовать сообща, чтобы выжить. Шведский профессор когнитивной нейробиологии Торкель Клингберг пишет в работе The Overflowing Brain [16], что этот орган современного человека очень сильно напоминает по форме и размеру мозг кроманьонца, а тот жил сорок тысяч лет назад и мир тогда был устроен намного проще. Человеческий мозг может удерживать около семи задач одновременно, но не более. Клингберг пишет, что сегодня наши кроманьонские мозги находятся практически на пределе своих возможностей.

В начале XXI века исследователи из Калифорнийского университета в Сан-Диего оценили объем потребления информации в мире, и у них получилась цифра, превышающая 9,57 зеттабайт [17]в год {107}. Они посчитали, что в 2008 году американцы потратили на получение информации 1,3 трлн часов, при этом они читали около 100 тысяч слов и обрабатывали 34 гигабайта данных за 12 часов в день {108}. Каждую секунду пользователи электронной почты создают сообщения, равные по объему более чем шестнадцати тысячам экземпляров полного собрания сочинений Шекспира {109}. Исследования показали, что офисные работники испытывают такую нагрузку, что им приходится переключаться на новую задачу каждые три минуты, и это разбивает рабочий день на множество мелких кусков, не связанных между собой {110}. RescueTime – приложение, которое отслеживает каждое движение пользователя в компьютере, – показывает, что люди используют в течение дня семнадцать различных программ и посещают как минимум сорок различных сайтов, проводя время за тем, что основатель RescueTime Тони Райт называет «информационным порно» {111}.