Зов ягуара - Станислав Гроф Страница 24

«Калипсо-2» бороздил необъятные просторы Тихого океана, оставляя за собой широкий извилистый след. Несколько часов назад после короткой остановки в Перл Харборе корабль отошел от острова Оаху и теперь направлялся к Маршалловым островам. Тэд Маккензи и Крэйг Энрайт, оживленно переговариваясь и наслаждаясь тропическим солнцем, лениво прогуливались по верхней палубе. Путь через Тихий океан был относительно спокойным, и у них было достаточно времени для непринужденных бесед.

С того самого времени, как у побережья Болинас Тэд Маккензи стал свидетелем безупречных маневров Левиафана, в нем пробудился живой интерес к чудесам техники, способным создавать такие невиданные вещи. Присутствие на корабле Энрайта позволяло слегка подковаться в этой области, а заодно и удовлетворить свое любопытство. О лучшем источнике информации, чем Крэйг, трудно было мечтать: ведь он, судя по всему, играл в операции «Левиафан» важную роль. Ежедневно проводя в обществе друг друга по несколько часов, они обсуждали предстоящее плавание или просто болтали на разные темы, чаще всего о футболе и сексе. Было вполне логично воспользоваться этой возможностью и расспросить Крэйга о науке.

— Может, я и не в тему, Крэйг, но меня по-настоящему заинтересовал этот кит, Левиафан, — ввернул как-то Тэд. — Кто все это придумал и напичкал ему мозги разными штуковинами? Уж не ты ли?

— Если бы! — ответил Энрайт. — Это все мой шеф, Роберт Хантер. Это он разработал проект по дистанционному управлению разными животными и лично вживил микрочипы и микроэлектроды в центральную нервную систему кита. Я его первый заместитель и за годы совместной работы многому у него научился. Начальство НИПИСа назначило меня руководителем спецопераций с использованием Робертовых дистанционно управляемых животных. Боссы не хотят обременять его практическими вопросами и техническими деталями. Я программирую животных для выполнения заданий и веду испытания на месте.

— Ты ведь хорошо знаешь Роберта Хантера? — спросил Маккензи Энрайта. — Похоже, он славный малый. Что он собой представляет и как во все это влез?

— Да, Роберт человек необычный. Настоящий гений, единственный в своем роде. Я не знаю, кто еще в мире может соперничать с ним в этой области. А область его — биоробототехника, создание гибрида живого организма и компьютера. Он вживляет всевозможные электронные микроустройства в нервную систему и другие части тела животных, от насекомых до китов. То, чем он занимается, представляет собой странный и непостижимый союз нейропсихологии и электроники.

— И как давно он этим занимается?

— Как-то он рассказал мне, что интерес к этой области возник у него, когда он еще в студенческие годы прочитал книгу Уайлдера Пенфилда, легендарного канадского нейрохирурга и родоначальника исследований мозга. В середине двадцатого века Пенфилд проводил первые, еще несовершенные опыты, наделавшие много шума. Он подвергал электрической стимуляции разные участки мозга и тщательно фиксировал их реакцию. Его самое знаменитое открытие — «кора памяти» в височной доле мозга.

— Так, значит, Хантер заинтересовался этими делами еще студентом? — спросил Маккензи. — Теперь понятно! Ведь он еще молод, а чтобы стать тем, кем он стал, нужно было долго вкалывать.

— Другим кумиром Роберта был Хозе Дельгадо, — продолжал Энрайт, — редкая птица! Странная помесь исследователя-первопроходца и незаурядного шоумена. У него было что-то общее с Сальвадором Дали, его земляком и современником. Роберт рассказывал мне, как его потрясли кадры из фильма, запечатлевшего невероятные эксперименты Дельгадо с животными. В одном эпизоде Дельгадо, одетый в костюм тореодора, появляется на арене в Испании. Он сначала дразнит быка красным плащом, а потом, когда разъяренное животное в неистовстве бросается на него, в самый последний миг останавливает его при помощи пульта дистанционного управления. Он воздействовал на электроды, вживленные в центры торможения бычьего мозга!

— Ого! Представляю, как все это поразило Хантера, — проговорил Маккензи. — А как он заинтересовался китами?

— Роберт написал диссертацию, совершенно блестящую. Ни Пенфилду, ни Дельгадо даже в самых фантастических снах не могло присниться, какие возможности откроются в нейрофизиологии с появлением микроэлектродов, микрочипов и суперкомпьютеров. Диссертация Роберта привлекла внимание военных и ЦРУ. Они изъяли и засекретили все его материалы и, воспользовавшись НИПИСом как прикрытием, предложили ему выгодную работу. Не думаю, что они посвятили его во все тонкости проекта. Они считают, что Роберт слишком впечатлителен, чтобы знать всю правду.

— Значит, работа Хантера с китами — не его собственная инициатива, а задание парней из ЦРУ?

— Совершенно верно, во всяком случае, так было вначале. Но вскоре Роберт увлекся работой, и она его полностью поглотила. Кстати, в первом его проекте участвовали не киты, а бурые дельфины. Кто-то в высших эшелонах власти выдвинул такую идею: если дистанционно управлять дельфинами при помощи электронных сигналов, их можно использовать в качестве смертоносных живых торпед. Им не нужна оптическая ориентация, они могут передвигаться ночью и в мутной воде. Предполагалось, что они будут доставлять пластиковые бомбы в порты и на морские базы, к военным кораблям и другим стратегическим объектам.

— Преимущества очевидны, — сказал Маккензи, одобрительно кивая. — Дельфинов не засечь радарами, и они, в отличие от ракет и торпед, могут передвигаться по произвольной траектории, которую невозможно рассчитать и проследить. Блестящая идея!

— К тому же, дельфины—млекопитающие и не используют воду как источник кислорода, — продолжал Энрайт. — Вода для них — только среда, в которой они движутся. В отличие от большинства рыб, они могут плавать как в соленой, так и в пресной воде. Мыслилось, что они будут заплывать из океана в устья рек и, двигаясь вверх по течению, наносить тяжелые удары по различным целям в больших городах.