Гипноз. Скрытые глубины. История открытия и применения - Робин Уотерфилд Страница 24

Акцент на доверие и воображение бросается в глаза. Медики того времени верили, что воображение способствует исцелению или ухудшению болезни по следующей схеме: образ вызывает эмоции, эмоции настраивают гуморальный баланс тела на лучшее или на худшее. Если принять это утверждение во внимание, становится понятным, откуда у средневековых врачей появилась способность распознавать психосоматические болезни, почему они верили в эффективность талисманов (типичный пример плацебо) и пользовались методами типа музыкальной терапии, влияющей непосредственно на эмоциональное состояние пациента, для лечения некоторых заболеваний. Великий теоретик медицины II в. н. э. Гален Пергамский, чьи идеи владели умами свыше тысячи лет, указывал, что схема работает в обе стороны. Не только образ вызывает эмоции, но и эмоции способны вызвать образ, следовательно, анализируя сновидения, можно определить лежащие в их основе эмоции и предположить, в чем же причина гуморального дисбаланса. Психосоматическое происхождение некоторых заболеваний подверглось сомнению только тогда, когда Декарт полностью отделил разум от тела, в двадцатом веке оно было открыто заново и получило серьезное научное обоснование.

Проблема заговоров, не имеющих, по нашему определению, отношения к гипнозу, увела нас в сторону. Вернемся чуть ближе к нашей теме — доклад Питера Абано (ок. 1300) о лечении под действием силы воли — напоминает самовнушение, правда? Также он определяет колдовство как «приобретение власти над человеком, который при этом теряет контроль над собой». К сожалению, как и все прочие средневековые авторы, Питер Абано в своем докладе ничего не говорит о содержании методов лечения такого рода, заставляя нас теряться в догадках. По-видимому, частично проблема состоит в том, что все они были христианскими мыслителями и не хотели привлекать внимание к предположительно оккультным действиям.

Коль скоро мы занялись данным периодом истории, я должен упомянуть о том, что в «Трех заложниках» Джон Бучан приписывает знаменитому астрологу и медику тринадцатого столетия Михаэлю Скотту значительные познания в гипнотизме. Мне не удалось найти никаких подтверждений этому. Подозреваю, что Бучан взял имя Скотта наугад ради какой-то своей писательской цели.

Тем не менее, если допустить, что упоминания о сглазе являются свидетельствами существования гипнотизма в средние века, то в поддержку этого допущения можно подобрать замечательные тексты. Здесь в хронологическом порядке приведены ссылки на самые важные источники. Лучше всего подходит произведение некоего Теофилуса «Краткое изложение разнообразных искусств», цитируемое в энциклопедии ХIII века «Свет души» («Lumen animae»). В нем сообщается, как трудно бывает разбудить тех, кого ввели в сон чародеи или воры. Автор вовсе не имеет в виду действие снотворных препаратов; он принимает как должное то, что некоторые неразборчивые в средствах люди могут заставить и заставляют других заснуть. Это, в известном смысле, очень похоже на гипноз, хотя подробности теории (если таковая имелась) и практики потеряны.

В свете утверждений Теофилуса, все остальное еще больше начинает напоминать гипноз. Уже знакомый нам Николас Орезм описывал (Quodlibeta 2 и 44), как с помощью заговоров можно заставить людей бить самих себя или снять с лошади ярмо и впрячься в него. Это описание поражает своим сходством с современными рассказами о нелепостях, творимых загипнотизированными людьми. Однако Орезм честно добавляет, что лично он никогда не видел, как маги проделывают с людьми такие вещи.

Другое свидетельство принадлежит пармскому философу Джорджио Ансельми, жившему в середине пятнадцатого века. В своей «Астрономии» он проводит тщательное различие:

Haustus сильнее, чем чародейство. Это феномен, когда человек вследствие заговоров, чар или заклинаний до такой степени отрешается от всего, что ничего до него не доходит, как если бы он разучился ощущать, стал тупым и безумным; целыми днями он выглядит отсутствующим, как будто у него иссякли все физические и духовные силы.

Данный отрывок чрезвычайно интересен. В другом месте своего произведения Ансельми соотносит haustus с чародейством, но уточняет, что для наложения чар нужны только глаза, в то время как при haustus используется еще и речь. Мог ли практикующий haustus применять ритмическую речь, как многие современные гипнотизеры? К сожалению, о haustus как об отдельной методике более ничего не говорится, и мы не знаем даже, должен ли был субъект присутствовать при произнесении оператором заклинаний. Слово haustus не дает никаких дополнительных намеков; дословно оно означает «вытягивание» или «истощение». Таким образом, для Ансельми важнее всего то, что жертва впадает в зомбиподобное состояние и силы покидают ее.

Для Средневековья был характерен еще и такой феномен: для увеселения публики маги вызывали в воображении воздушные замки и прочее. Велик соблазн приписать его массовому гипнозу или повальному увлечению специфическими местными грибами, однако на наше счастье сохранились заклинания для создания подобного рода вещей (недавно опубликованные историком Ричардом Кикхефером в книге «Запрещенные ритуалы: пособие для колдуна пятнадцатого столетия»), показывающие непричастность к этому гипноза. Оператору, по-видимому, не требовалось никакого особенного контакта с публикой, он трудился сам по себе, в одиночку старательно создавая эту иллюзию.