Целуйте меня! Как воспитывать детей с любовью - Карлос Гонсалес Страница 23

Рано или поздно наступает время возвращаться домой. Мама зовет дочку, и та чаще всего не хочет идти. Тогда мать встает и снова зовет ее. На этот раз, видя, что та уже собирается уходить, девочка, скорее всего, пойдет к ней. Мама начинает медленно двигаться в сторону дома и ожидает, что дочка за ней последует. Но этого не происходит. Девочка может сесть на землю и заплакать или подбежать к матери, встать у нее на пути, поднять руки и между всхлипами потребовать: «На ручки!» Она даже может обхватить мамины колени, чтобы та остановилась.

Дальше следует сцена, которую все мы видели десятки раз. Мать умоляет, кричит, приказывает, угрожает, силой оттаскивает ребенка: «Я сказала, ножками», «Ты сама прекрасно умеешь ходить», «Нет, я тебя не понесу, ты слишком тяжелая», «Такая большая девочка, а все на ручки просишься», «Ты меня выводишь из себя». Когда с ребенком приходится возиться обоим родителям, это часто может вызвать легкие разногласия:

– Бедняжка, она, наверное, устала.

– Устала?! Да она только что тут скакала. Она притворяется!

В некоторых случаях ребенок пытается идти вслед за мамой, но по нескольку раз останавливается, отстает или сворачивает в сторону, и матери, которую это все больше и больше раздражает, приходится периодически возвращаться и брать его за руку.

Некоторые матери в конце концов соглашаются взять ребенка на руки и понести (некоторые почти сразу же и с большой нежностью, другие лишь в качестве жеста отчаяния, грубо и только после долгой ссоры); иные берут его за руку и буквально тащат за собой. Про первых говорят, что они портят ребенка, потакают его прихотям, разрешают собой манипулировать; про последних – что они воспитывают ребенка, учат понимать «нет» или «устанавливают границы», «показывают, кто тут главный».

Дети первых успокаиваются тут же или после непродолжительного плача, и уже спустя несколько минут можно видеть, как они, довольные, едут у мамы на ручках, словно ничего и не было; дети последних продолжают упираться, и матери даже могут начать обвинять ребенка в том, что тот «опять устраивает спектакль на людях» (будто это только он один его устраивает).

Если бы мы продолжили наблюдать за двумя этими группами детей (теми, кого «портили», и теми, кого «воспитывали») в возрасте пяти-шести лет, мы бы обнаружили, что и те и другие научились прилежно идти вслед за своими матерями и никто больше не требует, чтобы его носили. Если в детстве родители тащили его силой, окружающие сделают вывод, что это был эффективный способ научить ребенка ходить самому, и похвалят родителей за неутомимость и настойчивость, за то, что они не дали ребенку собой помыкать и успешно подавили детский бунт в зародыше. А что же те, кто раз за разом соглашались носить ребенка? Извинится ли кто-нибудь перед ними? Скажет: «Вы были правы, вы ее не портили, она теперь прекрасно умеет ходить сама»? Нет, конечно! Те, кто твердил им: «Вы ее до совершеннолетия носить будете», не только не изменили своей позиции, они по-прежнему потчуют своей житейской мудростью других, менее опытных родителей. Они никогда не признают своей ошибки – в лучшем случае будут с чувством собственного достоинства молчать или даже попытаются выкрутиться: «Повезло вам, что она научилась сама, а то до сих пор бы ее носили!»

Для многих все, что они видят, доказывает вину девочки: и громкий плач, и то, что еще минуту назад она прекрасно ходила сама, и то, как быстро она утешается, стоит взять ее на руки; нет никаких сомнений в том, что все это было притворством. Специалисты, однако, объясняют все это совершенно иначе. Доктор Боулби¹¹ проанализировал результаты исследований, которые проводили Андерсон в Великобритании и Рейнгольд и Кин в США. Доктор Андерсон наблюдал за группой детей в возрасте от года и трех месяцев до двух с половиной лет и пришел к выводу, что так ведут себя практически все дети. Наблюдения убедили его в том, что дети в этом возрасте просто не способны следовать за своими матерями. Свою защиту детей Боулби основывает ровно на тех же фактах, что и те, кто их обвиняет:

Данные Андерсона делают возможным предположение, что примерно до трех лет <…> это [перемещаться, находясь на руках у матери] соответствует особенностям адаптации человека. Правомерность такого предположения подтверждается тем, с какой готовностью и удовольствием дети данного возраста соглашаются на это. Они тянут вверх руки, чтобы их подняли и несли, а иногда решительно и резко требуют этого.

Описывая, как ребенок внезапно встает на пути у матери, так что та едва ли не спотыкается об него, Боулби замечает:

Тот факт, что ребенка это не обескуражило, очевидно, показывает – его действие было инстинктивным и вызванным видом движущейся матери.

Что же касается второго исследования, Рейнгольд и Кин провели систематическое наблюдение за более чем 500 детьми в парках и на улице и обнаружили, что 89 процентам детей в колясках или на руках было меньше трех лет (в равных долях тех, кому было меньше года, от года до двух и от двух до трех лет). Однако детей в возрасте от трех до четырех лет среди тех, кто не ходил сам, было всего 8 процентов, а тех, кому было уже от четырех до пяти – лишь 2 процента. Напротив, большинство детей в возрасте от трех до пяти ходили, держа родителей за руку, одежду или держась за ручку коляски, но только дети старше семи лет имели привычку ходить самостоятельно. Вывод: данный процесс развития зависит от возраста ребенка. Дети в возрасте до трех лет не могут ходить за своими матерями, даже за руку, разве что недолго и очень медленно. А после трех – могут.

Хотя исследования, на которые ссылается Боулби, проводились больше сорока лет назад, большинство специалистов по воспитанию детей до сих пор о них не слыхали или не поняли, какой вывод из них следует. Нежелание ходить самостоятельно до сих пор выставляется как одно из наиболее ярких проявлений детского непослушания и противления. Ланжи приводит это как главную иллюстрацию первого из своих «тринадцати признаков того, что вы стали рабом своего ребенка»:

Ребенок постоянно плачет, чтобы его взяли на руки, даже тогда, когда он уже прекрасно умеет ходить довольно продолжительное время, не уставая. Это – его капризы².

Далее он называет это классическим примером странного, свойственного исключительно детям занятия – проверкой запретов на прочность и отыскиванием малейших слабых мест в защите родителей:

Девочка тянет маму за юбку и раз за разом требует, чтобы та ее понесла. Уставшая от настойчивых просьб мать гневно приказывает ребенку идти рядом. Девочка продолжает дергать ее за юбку, и мать повторяет свою команду, а затем неожиданно решает взять ее на руки. На то, чтобы добиться своего, ребенку потребовалось менее пятнадцати секунд.

По мнению доктора Феррероса, «если ребенок отказывается идти и устраивает типичную сцену», то это один из немногих случаев, когда мы ни за что не должны брать ребенка младше двух лет на руки:

В конечном счете, лучше не обращать на его дурное поведение внимания и, не говоря ни слова, решительно взять за руку и заставить идти, даже если поначалу он сопротивляется»³².