Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел - Джо Марчант Страница 23

Хорошо известно, что люди быстрее устают на высоте. Так, занимаясь аэробикой на высоте 5300 метров, крепкие, акклиматизировавшиеся альпинисты выполняют лишь треть упражнений по сравнению с комплексом на уровне моря. Это традиционно объясняется тем, что при низком содержании кислорода кровь не может в достаточной мере разносить его по организму. Мышцы устают, и упражнения становятся невозможными.

В 2009 году результаты обследования восходивших на Эверест альпинистов показали, что возле вершины, на высоте 8400 метров, содержание в их крови кислорода упало до трех четвертей от обычного уровня ^{86}. Месснер и Хабелер боялись не зря; будь гора хоть немного выше, они бы не выжили. Но вот что удивительно: в анализах крови, взятых на всех остальных высотах вплоть до головокружительных 7100 метров, кислорода было столько же, сколько отмечалось на уровне моря ^{87}.

Иначе говоря, снижение дееспособности на высоте ниже 7100 метров не объясняется падением уровня кислорода в крови. Но тогда чем? Исследователь Дэниел Мартин, директор Центра высотной, космической и экстремальной медицины при Университетском колледже Лондона, предполагает, что в этих условиях кислород хуже проникает в ткани ^{88}, поэтому даже при нормальном содержании в крови кислорода клетки получают его в меньшем количестве. Однако другие странные результаты намекают, что может происходить и что-то еще.

Если альпинисты и правда устают на высоте из-за нехватки кислорода в мышцах, то следует ждать максимального учащения сердцебиения, при котором тот разнесется активнее и в большем объеме. Резонно ждать и значительного повышения уровня молочной кислоты в крови – токсичного продукта распада, который накапливается при истощении запасов кислорода. Однако ученые как ни искали, так ни разу не увидели ничего подобного ^{89}. «Люди устают на высоте при сравнительно небольшой нагрузке, хотя их сердца сохраняют резервную мощность. По мере подъема выше и на пике усталости уровень молочной кислоты в их крови, наоборот, падает» ^{90}.

Мы усиленно дышим и напрягаемся даже при сохранном уровне кислорода крови, без всяких признаков стресса и поражения мозга, сердца и мышц.

Так что же нас тормозит?

12 августа 2012 года 29-летний лондонец по имени Мо Фарах вышел на беговую дорожку для величайшего в жизни забега – олимпийского, на пять тысяч метров. Когда он приблизился к стартовой линии, возбужденные земляки встали и устроили ему овацию. Неделей раньше они увидели историческую победу Фараха, который завоевал золото в забеге на десять тысяч метров. В этих состязаниях всегда лидировали африканские страны – Эфиопия и Кения, и вот впервые олимпийское золото досталось британцу. Теперь от Фараха ждали повтора.

Но ситуация изменилась, хотя Фарах был сильным претендентом. Он все еще не оправился от нагрузки, которой потребовал рекорд недельной давности, и пять тысяч метров стали намного большей проблемой. В том году он был только одиннадцатым по скорости, и семь более быстрых спортсменов выстроились рядом, включая лучшего, легендарного эфиопа Деджена Гебремескеля, который был фаворитом забега.

К счастью для Фараха, гонка на двенадцать с половиной кругов стартовала медленно. Бо́льшую ее часть он держался позади, а на последнем километре вырвался вперед и стал вторым после Гебремескеля. Скорость росла. Среди тысяч зрителей, размахивавших на трибуне британскими флагами, находились его падчерица и жена Таня, беременная двойней.

Фарах поднажал и, когда сигнал возвестил последний круг, опередил всех – стройный, он двигался легко в белой майке и синих трусах, с золотой цепочкой на шее. Затем на последнем повороте возник одетый в желтое и зеленое Гебремескель, который быстро приближался. Казалось, что фаворит неизбежно обгонит Фараха, но тот как будто зарядился энергией от бушующей толпы. Оскалив зубы и работая руками, он ухитрился оторваться от Гебремескеля и первым перелетел через черту, вытаращив глаза от ликования и неверия.

Фарах пробежал последнюю милю за четыре минуты, а последний круг – всего за 52,94 секунды. Комментатор Би-би-си Стив Крэм (сам бывший стайер) не мог сдержать эмоций. «Мои чувства не выразить словами! – восторгался он. – Вы хоть раз видели что-то подобное?» ^{91} Фарах посвятил две золотые медали своим еще не родившимся близнецам.

Я смотрела соревнования дома, будучи сама на позднем сроке беременности. Достижение Фараха зажгло и нашу гостиную, и всю страну. Британия ни разу не получала олимпийского золота в забегах на длинные дистанции – теперь у нас появилось две золотые медали. Фарах стал национальным героем. «Меня вдохновила толпа, – сказал он впоследствии. – Если бы не зрители, я бы так не проникся» ^{92}. Казалось, нет сомнения в том, что Фарах, стремясь завоевать нам эту медаль, использовал все силы, все до последнего мышечные волокна, каждую унцию воли.

А потому почти не меньше, чем потрясающий забег Фараха, меня поразило то, что он сделал сразу после того, как пересек финишную черту. Вместо того чтобы в изнеможении повалиться на землю, он начал красоваться перед публикой, энергично выполняя седы. Затем выпрямился и потрусил по дорожке к ждущим фотографам, сложив из рук над головой свою фирменную букву «М».

Это распространенный спортивный феномен. Мировые рекорды побиты, забеги выиграны. Спортсмены явно используют все ресурсы, ставя свои тела на грань возможного, но стоит им пересечь финишную черту, как у них находится и энергия, и мышечная сила для победного круга. Возникает тот же вопрос, что и в случае с покорителями Эвереста. Почему, когда мы чувствуем, что достигли предела, у нас сохраняются такие богатые резервы?

Тим Ноакс, спортивный физиолог из Кейптаунского университета, ЮАР, не тот человек, чтобы склоняться перед авторитетами. Наоборот, в его обычае ниспровергать догмы – иногда наживая врагов, но и спасая жизнь спортсменам.