Почему мне так хреново, хотя вроде бы всё нормально - Елизавета Павлова Страница 23

Задела меня одна идея: о том, что, дескать, хочется же детей защитить, уберечь их от ошибок. Сделать так, чтобы они обошли уже знакомые нам грабли, направились уже на поиски своих собственных. Конечно же, желание уберечь детей естественно. Но…

Дело в том, что сенсорный опыт невозможно пересказать. Свой собственный сенсорный опыт можно пережить только самостоятельно. Ну, например, у любых родителей, знающих, что не нужно совать пальцы в розетку и не стоит хвататься за горячий утюг, всегда (абсолютно всегда!) рождается ребенок, который не в курсе этого полезного знания и которого приходится обучать правилам ОБЖ по новой.

Все родители подростков в курсе, насколько невыносимы их деточки в этом возрасте. Период у них такой – проверять границы допустимого: что можно, а что нельзя; с чем справлюсь, а с чем не смогу; сколько выпью на вечеринке, в конце-то концов, а сколько не осилю… Нет чтобы сэкономить себе время и силы, послушать маму с папой и не творить столько подростковой ерунды! Сотни лет родители пытаются уговорить новое поколение просто поверить взрослым на слово, что – вот так мир устроен, слушай меня, я же тебе говорю, я тебе только добра желаю, – и сотни лет те не слушают и норовят встать крепкой молодой ногой на ожидаемые грабли.

Что же делать-то? Ну, для начала родителям стоит просто поверить: мир так устроен, что сенсорный опыт приходится нарабатывать самостоятельно, что именно это нормально и правильно и что так было и будет всегда. В исследованиях Анны Фрейд было установлено, что если ребенку недоступно более 30 % видимого окружения для самостоятельного исследования (потрогать, пощупать, засунуть в рот или сломать), то у него начинается невроз. Да, конечно же, родители для его же пользы ограждают дитятку: не тронь опасное и не ломай красивое/ценное. Однако такова природа человеческая, что добрые намерения родителей нисколько не экономят силы неблагодарному деточке, но он, вместо того чтобы поверить старшим (не лезть куда не следует, хорошо кушать и отлично учиться), попросту невротизируется.

Тут есть и эволюционный смысл: каждое новое поколение проверяет границы этого мира и заново исследует установленные в нем порядки – и именно эта стратегия правильна. Ну хотя бы потому, что, как в детском стихотворении: «однако за время пути собака могла подрасти», и правила сегодняшнего мира уже несколько изменились относительно того времени, когда с ними знакомились сами родители.

Еще вот подумалось: очень интересно, что передать детям родители норовят именно социальные знания о том, как устроен мир и как стоит поступать (бросать вуз или нет; как искать работу; как строить отношения с родственниками и противоположным полом и т. п.). Относительно академических знаний копья так не ломаются: в конце концов, не знает сынуля сопромат, так сядет и выучит, делов-то. А вот насчет убежденности этого самого сына «мне не нужен сопромат, хочу быть ударником в инди-группе» – тут мама падает в обморок, бабушка пьет валокордин, папа орет и хватается за ремень. Большая часть родительских надежд «пусть ребенок не повторит наших ошибок» завязана на то, что родители нашли, нащупали какую-то социальную стратегию, которая представляется выигрышной («учиться, учиться и еще раз учиться»; «выгодно выйти замуж»; «рожать, пока молодая и силы есть, а мы тебе поможем»; «от трудов праведных не наживешь палат каменных» и т. п.), а подросшее чадо норовит эту стратегию отвергнуть и пойти собственные грабли поискать, то есть выработать самостоятельную стратегию. Свою собственную, лично выдуманную. Родителю, естественно, такое обидно. Обычно это называется «хочу, чтобы ребенок не повторял моих ошибок», а на деле означает желание взрослого разыграть в жизни близкого такую стратегию, которая представляется ему самому выигрышной. «Представляется выигрышной» – это потому, что гарантию удачной реализации данной социальной стратегии даже жизненный опыт родителей не дает. Не говоря уже о том, что, возможно, выросшему ребенку для счастья нужно не то, для чего у родителя есть социальные инструменты (то есть не «у нас есть знакомый замдекана, поступай, сынок», а все-таки репетиционная точка в подвале – это то, что сделает его счастливым). И кстати, не забудем и о том, что и социальные реалии за последние 20 лет сильно изменились, поэтому родительские выстраданные стратегии тоже не всегда сработают на молодых…

К чему это я все? Да к тому, что родительские переживания насчет судьбы детей – это в большей степени про родителей, а не про детей. И на практике они означают много родительских метаний, переживаний и попыток организовать, как им кажется, наиболее оптимальным способом ЧУЖУЮ СУДЬБУ. Что, как известно (а мы все умные и про механизм проекции в курсе), просто способ отвлечься от проживания своей судьбы и не думать о том, что ты ответственен в первую очередь за свою жизнь.

Нужно донашивать

Как мне кажется, очень важно отличать вещи, которые мы можем изменить, от тех, над которыми мы не властны.

Я в таких случаях привожу в качестве примера историю про актрису Людмилу Касаткину. Давно, в 60-е годы, она снялась в главной роли в суперпопулярном тогда фильме «Укротительница тигров». Партнером ее был молодой красавец Павел Кадочников, рядом с которым Людмила, невысокая и не идеально сложенная, выглядела даже несколько комично. Невзирая на очевидный актерский талант, Касаткину не хотели утверждать на главную роль: ну какая же она кинозвезда! Она и впрямь не записная красавица: невысокая, круглолицая, да еще и напористая. Людмила рассказывала, что когда она получила от киностудии первый отказ, то прибежала домой, разревелась от горя и обиды и, подойдя к зеркалу, стала лупить себя по щекам со словами: «Ненавижу эту рожу, круглую, как блин!». Тут вошла ее мама, и Людмила бросилась ей на грудь, жалуясь: «Мама, мамочка, ну как можно жить с таким лицом! За что мне эта круглая физиономия! Я просто уродка! Ненавижу это лицо!» На что мудрая мама, обнимая рыдающую дочь, сказала: «Ну что ж тут поделаешь, дочка. Лицо не изменить. Нужно донашивать».