Хватит ныть. Начни просить - Аманда Палмер Страница 21

Не намочи меня,

Потому что бинты спадут.

Ты можешь увидеть

По дыму от костра,

Что состояние критично.

Это небольшие вещи, например,

Пока это рушится, она найдет десять предлогов,

Пожалуйста, прости ее за сегодня,

Это все из-за лекарств.

Я не верю, что существует лекарство от этого.

Поэтому я могу присоединиться к вашему веку, но только как сомневающийся гость.

Было слишком опасно делать кесарево,

Созерцайте худшую катастрофу.

Я ДЕВУШКА-АНАХРОНИЗМ.

* * *

Итак, я основала группу. И мы были очень шумными.

У нас не было гитар: я играла на пианино и пела, а «мой потерянный брат-близнец» Брайан Вилионе играл на ударных. Использование минимального количества инструментов не ограничивало наши звуковые возможности ни на йоту. Одни только барабаны могли оглушить людей, плюс я долбила по клавишам электропиано в такт. Брайан вырос на сбалансированной диете из металла, джаза и хардкор-панка, он играл на ударных подобно задыхающейся жертве, которая пытается выбежать из горящего здания. Для него приверженность религии барабанного искусства была его ключом к спасению. Через игру на пианино я стремилась к освобождению.

Я познакомилась с Брайаном на вечеринке в Хэллоуин, которую я устраивала в the Cloud Club. Несколько сотен человек в костюмах в доме скитались по всем четырем этажам. Я была настолько занята подготовкой к празднику, что решила не заморачиваться и нарядилась в форму офисного работника. Моя мать настояла на покупке костюма, чтобы мне было в чем ходить на собеседования. Я его хранила в шкафу в бумажном пакете с ироничной надписью «одежда для взрослых» вот уже больше четырех лет. Брайан же пришел с отрубленной головой. Он был одет во все черное, а из его шеи как бы сочилась кровь.

Позже ночью я сыграла на стареньком пианино и спела четыре свои песни для небольшой подвыпившей компании друзей. Брайан отвел меня в сторонку и заявил:

– Мне предначертано судьбой стать твоим барабанщиком.

Я не стала спорить. Я пыталась организовать свою группу. В скором времени мне должно было стукнуть двадцать пять, возраст, который я суеверно нарекла дедлайном осуществления своих музыкальных мечт. В противном случае я бы признала себя полной неудачницей.

Неделю спустя мы организовали группу и назвали себя The Dresden Dolls [12]в честь книги Курта Воннегута «Бойня номер пять» о бомбардировке Дрездена во время Второй мировой войны, также в честь чистых, изысканных фарфоровых фигурок, которые, как я всегда представляла, лежали под обломками разрушенного города. Темнота, свет, темнота. Это были мы.

Моя замечательная и терпеливая мама научила меня основам игры на пианино и заставила меня ходить на занятия. Я ненавидела репетиции и меня несказанно расстраивало то, что нужно было читать музыку с листа (я до сих пор не люблю это делать), но я могла воспроизвести все, что слышала по радио. Я накопила кучу гипоманиакальных песен с двенадцати лет, записывая их на кассеты и выписывая слова в тетрадки в почти абсолютной тайне. До встречи с Брайаном я находилась в клетке своей собственной музыки, мне удавалось выступать лишь пару раз в год и робко делиться своими не такими уж и робкими песнями с живой публикой в кафе или на вечеринках. Мои подростковые слова к песням отражали ту музыку, которую я любила: мюзиклы, The Beatles, Новую волну. Мои песни были исповедью, они были темными, навеянными моей тяжелой борьбой с пониманием самой себя. Еще я писала сатирические песни о Starbucks. Я не могла воспринимать критику, даже сказанную из лучших побуждений, поэтому выступления на публике просто пугали меня. Мне казалось, что если люди не принимали мой материал, то не принимали и меня саму.

Но теперь я свободно могла поделиться материалом, который никто никогда не слышал, с Брайаном на верхнем этаже the Cloud Club, где Ли разрешил нам репетировать совершенно бесплатно (конечно же). Брайан сидел за ударными и очень внимательно меня слушал без капли осуждения в глазах в связи с гиперличными словами песен, он легко постукивал в такт. Все, что он делал, идеально вписывалось в песни. Одна за одной я сыграла все песни, которые написала. Мы оставили лучшие и выкинули остальное. Свое первое выступление мы провели в картинной галерее друзей.

Помимо наших винтажных костюмов (к моему восторгу Брайан был не прочь носить одежду противоположного пола) и белой краски на лице, которая вскоре стала нашей фишкой (к моему великому восторгу он любил сценический макияж), между нами была необыкновенная химия, которая заставала людей врасплох своей невероятной искренностью. Я находилась в экстазе. После того как я половину своей жизни провела в одиночестве и в окружении своих странных песенок, я нашла товарища, свою отдушину.

* * *

Встречаться с Нилом Гейманом. Встречаться с писателем Нилом Гейманом. Встречаться с писателем Нилом Гейманом? А почему нет? Я подумала, что попробую. Несмотря на то, что я все еще пыталась реанимировать свое разбитое сердце после последнего романа, а он переживал по поводу своих последних несостоявшихся отношений и отголосков его развода, мы приближались друг к другу, день за днем, как два осторожных раненых животных, и начали открывать друг другу сердце, отпирая маленькие дверцы одна за другой. Это была медленная, неуверенная работа. Мы оба знали, какими надломленными были. По крайней мере, мы могли об этом шутить. И шаг за шагом мы начали влюбляться.

В этот раз я не прыгнула в любовный омут с головой, хотя это был единственно известный для меня способ влюбляться. Я привыкла к отношениям, которые проходили от «Привет!» до «Давай переспим!» и до «Пошел ты!» меньше чем за три недели. Такие отношения сталкивались с тяжелыми реалиями сразу после того, как заканчивалась первоначальная страсть. На этот раз все было по-другому: оно напоминало тот момент из «Алисы в стране чудес», когда платье Алисы превращается в парашют, и она медленно спускается на дно колодца, как перышко.

Я нормально относилась к тому, что он знаменит. Я тоже была знаменитой в своих маленьких инди-рок кругах. Но богатство? С этим смириться я не могла. Я заработала кучу денег на гастролях, но все тратила на альбом, а остальное отдала своей команде. У меня не было ни сбережений, ни машины, ни недвижимости, ни даже кухонных принадлежностей. У меня было много книг, пластинок и футболок. Моим чистым капиталом была стоимость пианино за пятнадцать тысяч долларов. Его я купила сразу после подписания контракта со звукозаписывающей компанией. Мое съемное жилье стоило семьсот пятьдесят долларов в месяц. У Нила было несколько своих домов.

Ко всему прочему, я не могла ни с кем поговорить о том, как странно себя чувствовала. То есть я со всеми разговаривала об этом: моими близкими друзьями, моими гастрольными друзьями и очень хорошими знакомыми, но никто не сталкивался с подобной ситуацией, и никто не мог дать мне совет. Более того, жаловаться своим друзьям, которые еле сводят концы с концами, на то, как бы приспособиться к отношениям с богатым мужчиной, было дурным тоном. Мне нужен был кто-то, с кем бы я была в одной лодке. Я попыталась сообразить, кто же это мог быть.