Мотивированный мозг. Высшая нервная деятельность и естественно-научные основы общей психологии - Павел Симонов Страница 21

«Экспериментальные материалы, – пишут Г. Т. Береговой и В. А. Пономаренко (1983, с. 27), – касающиеся приема и переработки информации при частичных отказах техники, показали, что наибольшей “экстремальностью” обладает такое состояние системы “летчик—самолет”, когда необходима и осознается потребность вмешательства в управление, а информации (сигналов) для принятия решения летчиком недостаточно; главными факторами, дезорганизующими поведение, являются дефицит и неопределенность информации». Аналогичную оценку теории дает и В. И. Лебедев (1980, с. 51): «Эмоциональная напряженность при выраженной направленности на выполнение задания в условиях воздействия фактора риска и при отсутствии исчерпывающей информации о надвигающихся событиях полностью укладывается в информационную теорию эмоций, разрабатываемую П. В. Симоновым». Приведенные и подобные им свидетельства практиков утверждают нас в том, что теория адекватно воспроизвела объективные закономерности генеза эмоциональных состояний.

Классификация эмоций. Поскольку в основе любой эмоции лежит соответствующая потребность, поскольку в одно и то же время могут оказаться актуализированными несколько потребностей с разной вероятностью их удовлетворения («Мне грустно и легко, печаль моя светла…»), сколько-нибудь полная классификация эмоций представляется делом хотя и увлекательным, но безнадежным. Вот почему многие авторы пытаются выделить лишь ограниченное число «базальных» эмоций.

Информационная теория эмоций побуждает разделить их прежде всего на две традиционные группы: на положительные и отрицательные. Первые возникают в ситуации избытка прагматической информации по сравнению с ранее существовавшим прогнозом (при «мгновенном срезе») или в ситуации возрастания вероятности достижения цели (если генез эмоции рассматривается в его динамике). Вторые представляют реакцию на дефицит информации или на падение вероятности достижения цели.

Вероятность достижения цели в огромной мере зависит от эффективности действий субъекта, вот почему вторым принципом классификации эмоций оказывается характер взаимодействия живых существ с объектами, способными удовлетворить имеющуюся потребность. Взаимодействие может быть контактным, уже происходящим, или дистанционным в виде овладения, защиты и преодоления (борьбы). В подобной системе координат мы получаем всего четыре пары «базисных» эмоций: удовольствие – отвращение, радость – горе, уверенность – страх, торжество – ярость. Именно такую классификацию эмоций мы впервые опубликовали в 1966 г. (Симонов, 1966). Позднее к ней присоединился В. Д. Небылицын. Что касается качественной специфики эмоций наслаждения, радости, страха, гнева и т. д., то она целиком определяется потребностью, в связи с удовлетворением которой возникает данное эмоциональное состояние. Мы отнюдь не считаем предлагаемую классификацию эмоций наилучшей или исключающей другие возможные классификации. Нам важно подчеркнуть, что она с непреложностью вытекает из развиваемой нами теории.

Подкрепляющая функция эмоций. Будучи универсальной мерой ценности, значимости происходящих во внешней среде событий, эмоции принимают самое непосредственное участие в процессах обучения и памяти, в механизме формирования новых навыков, новых условных рефлексов. С эмоциями неразрывно связан феномен подкрепления, занимающий центральное положение в системе понятий науки о высшей нервной деятельности, поскольку именно от факта подкрепления зависят образование, существование, угашение и особенности любого условного рефлекса. Под подкреплением «Павлов подразумевал действие биологически значимого раздражителя (пищи, вредоносного раздражителя и т. п.), которое придает сигнальное значение другому, сочетанному с ним несущественному в биологическом отношении раздражителю» (Асратян, 1971, с. 5). Многочисленные факты показывают, что условный рефлекс можно выработать, сочетая и так называемые «индифферентные» раздражения, хотя скорость замыкания условной связи, ее стойкость и дальнейшая судьба в решающей мере зависят от видовых особенностей животного, интенсивности стимулов, их сенсорной модальности и порядка сочетаний (Schoenfeld, 1978). Заметим, что стимул, кажущийся безразличным для экспериментатора, может быть экологически важным для животного данного вида, не говоря уже о том, что исследовательская потребность (любопытство) чрезвычайно сильна у многих животных и делает «индифферентные» события «жизненно важными» (Berlyne, 1978).

В другом смысле подкреплением следовало бы называть действие второго по порядку сочетания во времени стимула, благодаря которому первый стимул начинает вызывать ранее несвойственную ему реакцию. Обсуждая этот вопрос, Э. А. Асратян особо подчеркивал, что выражение «“подкрепляющий рефлекс” полнее и точнее отражает суть дела, чем “подкрепляющий раздражитель”. Ведь безусловный раздражитель оказывает свое подкрепляющее действие не иначе, как через вызываемый им безусловный рефлекс, посредством этого рефлекса. Иными словами, подкрепляет рефлекс, а не порождающий его раздражитель… Нетрудно видеть логическую связь между данным нашим предложением и определением первичного условного рефлекса как продукта синтеза двух или большего числа безусловных рефлексов, предложенным нами почти два десятка лет тому назад…» (Асратян, 1977, с. 12). Подтверждением идеи Э. А. Асратяна о «подкрепляющем рефлексе» может служить тот факт, что обязательным условием необратимости запечатления (импринтинга) у утят является реакция их следования за движущимся объектом. Пассивного наблюдения за этим объектом оказывается недостаточно (Kertzman, Demarest, 1982). Поскольку любой безусловный рефлекс имеет, по представлениям Э. А. Асратяна, сложную «многоэтажную» морфофункциональную организацию, дальнейшая разработка этой идеи требует уточнения, какие именно компоненты подкрепляющего рефлекса имеют решающее значение для реализации феномена подкрепления.

Роль этих компонентов выступает достаточно отчетливо даже при моделировании условной связи путем прямого раздражения мозговых структур с целью изучения клеточно-синаптических механизмов замыкания.

В нашей лаборатории В. А. Маркевич совместно с Л. Л. Ворониным (Воронин, Маркевич, 1980) вырабатывали условный пирамидный ответ, сочетая одиночное биполярное электрическое раздражение с пачкой из 3–5 стимулов частотой 100 Гц. Обе пары электродов располагались в непосредственной близости друг от друга в сенсомоторной коре крысы в зоне представительства ее передней лапы. Это сочетание сопровождалось стимуляцией того пункта латерального гипоталамуса, который в предварительных опытах вызывал реакцию самораздражения. Регистрация ответов пирамидного тракта производилась на уровне продолговатого мозга (см. схему А на рис. 5). На фрагментах Б и В рис. 5 можно видеть, что процесс сочетания всех трех стимулов ведет к увеличению синаптических компонентов ответа при относительной стабильности прямого компонента. Эти изменения не наблюдаются в контрольных экспериментах, когда стимуляция гипоталамуса предшествует корковым стимулам (Г) или когда корковые раздражения сочетаются без дополнительной стимуляции эмоциогенных зон гипоталамуса (Д). Таким образом, участие эмоциогенных структур мозга оказывается существенно важным для выработки даже сравнительно простого аналога условного рефлекса.

Необходимость вовлечения мозговых механизмов эмоций в процесс выработки условного рефлекса становится особенно демонстративной в случае инструментальных условных рефлексов, где подкрепление зависит от реакции субъекта на условный сигнал. Всесторонне проанализировав природу выработки инструментальных рефлексов, В. Вырвицка (Wyrwicka, 1975) пришла к выводу о том, что непосредственным подкреплением в этом случае является не удовлетворение какой-либо потребности, но получение желательных (приятных, эмоциональноположительных) или устранение нежелательных (неприятных) стимулов. В зависимости от их интенсивности, функционального состояния организма и характеристик внешней среды приятными могут оказаться самые разнообразные «индифферентные» раздражители – световые, звуковые, тактильные, проприоцептивные, запаховые и т. п. С другой стороны, животные нередко отказываются от жизненно необходимых ингредиентов пищи, если она невкусная. У крыс не удалось выработать инструментальный условный рефлекс при введении пищи через канюлю в желудок (т. е. минуя вкусовые рецепторы), хотя такой рефлекс вырабатывается при введении в желудок морфина, который очень быстро вызывает у животного положительное эмоциональное состояние. Тот же морфин из-за своего горького вкуса перестает быть подкреплением, если его вводить через рот (Cytawa, Trojniar, 1976). В другой серии опытов авторы вырабатывали инструментальный пищевой условный рефлекс у крыс, а после его упрочения заменяли натуральную пищу введением питательного раствора в желудок через носоглоточную канюлю. Рефлекс нажатия на рычаг при этом угасал, но сохранялся, если в желудок вводили 0,05 %-ный раствор морфина (Trojniar, Cytawa, 1976).