Год жизни. Как прожить его так, словно он последний - Стивен Левин Страница 20

Конечно, пересмотр жизни – это не просто повторное переживание тяжёлых событий. Это также праздник сердца. Это возможность обнять тех, чьи объятия всегда были для вас бесценны, продолжить разговоры, начатые годы назад, что всё ещё эхом отдаются в вашей голове. Это шанс склонить голову перед теми, кто научил вас кланяться, и направить любящую доброту в сторону тех, кто научил вас любить.

У нас уходит тысяча мгновений припоминания на то, чтобы остаться в открытости достаточно долго – и полноценно установить связь со своим прошлым, а не уходить от него. И чтобы понять, что вещи, которые вы считали неисправимыми, уже меняются и трансформируются.

Когда мы снова и снова наблюдаем за тем, как разворачивается история нашей жизни, благодаря повторению этих скоротечных образов и отсутствию противления им мы начинаем видеть их несколько менее субъективно. Мы начинаем принимать свою жизнь менее близко к сердцу. Мы наблюдаем за ней так, как сказал Лакшман, «как то, о чём мы грезили как-то давным-давно в далёких краях». Парадоксально, но наша жизнь кажется менее надёжной и реальной, чем мы воображали, при этом становясь более совершенным уроком, чем мы предполагали раньше.

Когда мы рисуем перед собой мир по своему собственному образу и подобию, это называется «малым сном». Такой сон считается «малым» не только потому, что охватывает лишь малую часть нашего величия, но и потому, что из-за него мы сохраняем такое обличие как на протяжении жизни, так и в смерти. Когда мы чувствуем, что в нас есть нечто более великое, чем возможно описать даже при помощи образа священной пустоты, то сначала наше тело, затем наш ум, а вскоре и наше сердце растворяются в ясности и просторе, для которого даже слова «Бог» будет недостаточно. Мы переживаем неописуемый покой, возникающий из сердца неописуемой истины. Это «большой сон», в котором мы пробуждаемся для понимания природы своего сновидения и понимаем, что наша жизнь определяется не полученным опытом, но воспринимающим этот опыт сердцем.

Для полного пересмотра жизни потребовалось бы припомнить всё своё прошлое в целом, но на это могли бы уйти все оставшиеся годы. Не ставьте свою жизнь на «перемотку» и не принуждайте себя к воспоминаниям, вместо этого просто позвольте воспоминаниям всплывать из-под поверхности сна. Постепенно устраняйте «завесу цензуры» между известным и неизвестным, между теми частями ума, которые так неуклюже назвали «сознанием» и «бессознательным». Забавно, но то, что обычно называют «сознательным умом», обыкновенно находится на периферии внимания, в то время как более глубокие уровни, на которых по большей части пребывает наше сознание и протекает наша жизнь, почему-то считаются «подсознанием».

Мы примиряемся со своей жизнью, приходя к согласию с каждым её образом по отдельности. Мы перестаём жить так, будто жизнь – шекспировская драма, за которой мы наблюдаем из театральной ложи, держась на безопасном расстоянии, будучи, скорее, её зрителями, чем участниками. Чтобы начать принимать свою жизнь в ярком свете нового дня – сцена за сценой, действие за действием – не нужно дожидаться, пока на подмостки выпрыгнет смерть, повернётся к нам и выкрикнет наше истинное имя.

Благодаря практике пересмотра жизни мы осознаём, в какой степени мы превратились в случайных наблюдателей своей жизни. Мы редко полностью присутствуем здесь и сейчас и больше склонны обдумывать свою жизнь, чем непосредственно её проживать. Мы редко достаточно доверяемся умению отпускать, чтобы полностью слиться с переживаемым. Наше недоверие к смерти прямо пропорционально нашему недоверию к жизни.

Пока мы не перестанем определять себя при помощи памяти, мы никогда не узнаем, кем являемся или не являемся на самом деле. Один учитель медитации говорил, что мы наблюдаем ум, чтобы понять, что на самом деле мы – это не ум, и что мы ищем самого ищущего. Мы являемся сознаванием самим по себе, выходящим далеко за границы незначительных воспоминаний и мыслей, возникающих в его просторе. Именно отождествление с этими молекулами-мыслями ограничивает наше величие, вписывая его в рамки нашей неудовлетворённости. Это отождествление усиливает страх, что мы окажемся недостойными попасть в рай. Держась за этот страх, мы попадаем в ад, но стоит его отпустить – и мы окажемся в раю. Всё, что держится на плаву, может помочь нам переправиться на Другой берег.

Когда в своих предыдущих книгах я использовал выражение «Другой берег», некоторые люди ошибочно решили, что оно обозначает смерть, однако, как и в классических буддийских текстах, оно указывает на полную свободу, обретаемую в «просветлении». Именно это для очень многих людей представляет трудность. Мы воображаем, будто смерть возьмёт на себя весь наш труд и освободит нас. Этого не случится. Мы призваны выполнить эту работу самостоятельно. Смерть освободит нас от тела, но весь оставшийся путь нам придётся пройти самим.

Потому давайте оставим всё, чем владеем, и умрём для мучительных дилемм – где приходится выбирать между ненавистью к себе и самовозвеличиванием. Давайте поблагодарим наших возлюбленных и друзей, склонимся перед учителями и прижмём к сердцу свои трепещущие страхи.

Сделайте вдох, идущий от самого сердца – первый вдох, вдох новой жизни, свободной от жизни минувшей.

* * *

Сквозь страницы книги Тхить Нят Ханя «Обретение мира» просвечивает чистота и простота сердца этого вьетнамского буддийского мастера. Совершенствование в осознанности, прощении и благодарности стало для него мощным средством для преодоления трудностей в условиях опустошённой войною страны, и его книга станет вам прекрасным союзником в практике пересмотра вашей жизни.