Мудрость беспокойства. Как научиться слушать себя, когда сердце не на месте - Шерил Пол Страница 20

Слегка бодрящий воздух. Школьные принадлежности, выстроившиеся вдоль рядов супермаркета. Гудок школьного автобуса. Осенние листья. Света с каждым днем все меньше. Каждый год примерно в это время мои клиенты делятся мечтами о том, чтобы появиться в школе без одежды или забыть о подготовке к тесту.

Почему сентябрь приносит тревогу? Одна из причин заключается в том, что это напоминает нам о школе. И, как мы обсуждали в главе 1, для многих людей школа была местом, где их свобода, творчество, любовь к учебе и социальная значимость были подавлены, а то и уничтожены.

Я часто вспоминаю школу, состоявшую всего из одной классной комнаты, которую посещали мои бабушка и дедушка в северной части штата Нью-Йорк. В далекие 1920-е школа была роскошью, местом, где дети фермеров могли отвлечься от рутинной работы и овладеть необходимыми навыками, которые помогли бы им подняться из своей среды и поступить в колледж. А тот затем обеспечил бы им карьеру вдали от нудной и тяжелой работы, которой полна фермерская жизнь. (Я нахожу интересным и забавным, что в последние годы появилась тенденция покидать города. Интересно, что бы сказали на это мои бабушка и дедушка?) Хотя многое зависело от учителя, я думаю, что по большей части школа была тем опытом, который дети с нетерпением ждали.

В наши дни это не всегда так. Я, например, любила школу до шестого класса, но, когда в седьмом классе мне пришлось сменить школу, я впервые в жизни пережила бессонницу. С введением тестов и оценок моя искренняя любовь к учебе сменилась стремлением добиться успеха. Когда я впервые столкнулась с социальной иерархией и разделением на группы – по-видимому, основанном на манере одеваться, – моя непринужденность сменилась потребностью угодить. Если раньше школа была местом радости и свободы, теперь она казалась тюрьмой. Сентябрь, который я когда-то с нетерпением ждала в предвкушении чистых тетрадей и свежезаточенных карандашей, теперь был полон ужаса.

Мой школьный опыт был прогулкой в парке по сравнению с тем, что я слышу от многих клиентов. Я поражена и убита горем от того, как много людей, которые приходят ко мне в своей борьбе с тревогой и неуверенностью в себе, пострадали от травли в школьные годы. Если бы мне пришлось дать приблизительную оценку, я бы сказала, что по крайней мере три четверти из них подвергались травле и издевательствам. Почему так происходит? Хулиганы часто нацеливаются на чувствительных и умных тихонь, что как раз очень хорошо характеризует моих клиентов. Возможно, и сами задиры когда-то были очень чувствительными детьми, за что их осуждали и стыдили, и теперь они не могут терпеть чувствительность в других. Какова бы ни была причина, если вы подверглись эмоциональному насилию со стороны своих сверстников, очень трудно доверять им в дальнейшей жизни, да и самой жизни тоже. Когда сердце разбивается вдребезги, трудно поверить, что оно не разобьется снова. Это застарелая боль, которая может дать о себе знать в начале осени.

Помимо тревоги, связанной со школой, сентябрь предвещает смену времен года, и на каком-то уровне сознательно или подсознательно мы настраиваемся на это чувство потери. Здесь, в Колорадо, мы ощущаем первые признаки прихода осени в августе. Утром в воздухе повисает прохлада, прежде чем дневная температура поднимется до тридцати с лишним градусов. Некоторые листья начинают реагировать на изменения и потихоньку меняют свой цвет. Это конец, смерть, когда сезон воды и тепла сменяется более холодными и темными днями. Когда мир обращается вовнутрь, психика следует его примеру.

Целительная реакция заключается в том, чтобы обратиться к трудным чувствам, не отталкивать их с осуждением или стыдом, сопротивляясь им или стараясь их преуменьшить. («Глупый я, почему ты грустишь, когда все еще лето? Больше никто не грустит. Перестань сейчас же».) Если возникает горе, мы вдыхаем его. Если в грудной клетке образуется пузырь пустоты, мы все равно должны дышать. Если воспоминания о более ранних сезонах трансформации отмечают момент наступления дня или ночи, мы освобождаем для них место и напоминаем себе, что потеря вызывает потерю, одна трансформация рождает другую. Когда мы полностью погружаемся в действие трансформации, позволяя себе отдаться чувству уязвимости, отсутствия почвы под ногами и контроля над чем-либо, позволяя слезам пролиться, преобразуя переживание в творческое выражение, мы находим почву в глубинном и всеобъемлющем успокоении.