Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности - Альфред Щеголев Страница 2

Область чувств и переживаний представляется мужчиненедостаточно достоверной и убедительной для того, чтобы учитывать ее в своихсуждениях. Это нечто весьма эфемерное, расплывчато-размазанное и, может быть,даже мало его достойное. Эмоции жестко сцеплены в сознании мужчины с егоощущениями, они для него вторичны и производны от этих ощущений и восприятийобъективно существующего мира. Мужчине трудно постичь, что мир эмоций ипереживаний может быть первичным по отношению к его ощущениям, что он можетбыть неосознаваемой причиной той или иной «объективной картины мира», которуюнарисовало мужское сознание. Мужчина часто наивно полагает, что можно сознательноуправлять своими эмоциями.

Такое отношение к чувствам вовсе не мешает ему получатьэмоционально окрашенные удовольствия (или неудовольствия) от удовлетворения(или неудовлетворения) его насущных потребностей, но подобные эмоции, надодумать, не делают его чувствительнее в отношении глубоких и тонкихэмоциональных переживаний и тем более сопереживаний.

Эмоциональное реагирование связано у мужчины в первуюочередь с существованием того или иного значимого для него объекта. Никогда неприемлет он настроения самого по себе, настроения, так сказать, в чистом виде,но всегда находит объективную мотивацию своего состояния. Предаваться своимпереживаниям и чувствам, оставаясь наедине с ними, никак не характерно длямужчины, им движет потребность действий, активности, борьбы, преодолений идостижений.

Мужчина лучше понимает, нежели чувствует состояние другогочеловека, точнее, он понимает и осмысливает состояние и поведение другого всвоей умственной модели, отсекая для себя все иррациональные компоненты в состояниии поведении этого другого. Психологическая интуиция совсем не мужское свойство,психологической интуицией обладает только личность, вмещающая и объединяющая всебе мужские и женские свойства души.

Свои чувства мужчина объясняет для себя как собственнуюэмоциональную реакцию на ту или иную объективную ситуацию, и потому он, какправило, сторонник разумных, рассудочных разрешений эмоциональных конфликтов,возникающих между людьми. Глубинная психология эмоционального конфликта длянего сокрыта, удручающе непонятна, он выхватывает и осмысливает в конфликтелишь объективную поверхность. Нежелание прекратить конфликт, вопреки«доказанности» его объективной несостоятельности, кажется мужчине проявлениемглупости и ничтожности, и это непонимание, вернее, неспособность проникнуть вприроду конфликта при активном стремлении к его погашению делает мужчину вэмоционально конфликтных ситуациях агрессивным, авторитарным, самовластным. Длянего подавить конфликт – значит заставить оппонента признать объективную несостоятельностьи невозможность этого конфликта, а вовсе не изменить субъективное отношение кконфликту, переплавить его в новое качество отношений, заново открыть себя вэтих новых отношениях. И уж, конечно, в конфликте он никогда не будет тайно имазохистски упиваться страданием. Он вообще ненавидит всякое страдание и желаетот жизни лишь насыщающего его удовлетворения и удовольствия. Страдание для него– недолжное состояние, которого следует избегать, от которого следуетосвободиться, с которым нужно бороться.

Его высшее наслаждение и восторг – в преодолении различныхобъективных трудностей, которые становятся подвластными ему, и в раскрывающихсявследствие этого путях к возможным вполне реальным удовольствиям иобщественному признанию. Именно в этом мужчина заявляет о себе как о существегиперкомпенсаторном, активно преодолевающем свою природную слабость, посколькуизначально он явно уступает силе женского пола. Мужчине все время необходимоприлагать усилия, чтобы быть мужчиной и отстоять свою мужественность. Известныйамериканский сексолог Мани назвал эти усилия мужчины «принципом Адама», или«принципом маскулинной дополнительности». Без этих усилии мужчина легкодеградирует. Поэтому он и стремится утвердить себя в физической силе исоциальной значимости.

Физическая сила и крепость ценится мужчиной как значительныйи важный фактор в овладении доступным ему миром, поскольку здесь побеждаетнаиболее физически мощный и активный. В его увлеченности физическимиупражнениями и спортом всегда таится унизительный для него страх оказатьсяслабосильным в экстремальной ситуации. Для утверждения собственной силы мужчинемало физического совершенствования своего тела, ему, поклоннику и изобретателювсякого рода техники, которая непомерно увеличивает его физическую мощь, потребныеще и социальные контакты. Он – инициатор общественных союзов и конструкторсоциальных механизмов.

Утверждая свою силу и социальную значимость, мужчина всегдапытается, согласно своим замыслам, как-то изменить, переделать, перестроитьдоступную ему реальность. Практикой желает он подтвердить свое познание, и этотак понятно – осмысление механизма или принципа того или иного объективносуществующего явления всегда прельщает возможностью использовать его впрактической деятельности.

Социальная активность, общественная деятельность естьисконно мужское свойство, мужчина чувствует себя недостаточным и ущербным, неимея возможности воздействовать на социум. Там, где мужская социальнаяинициатива и активность блокируется и преследуется (например, в тоталитарномобществе), мужчина почти обречен на деморализацию, деградацию и дажедегенерацию. Мужественность – основной катализатор социального котла, в которомвозникают, развиваются, распадаются и исчезают все бесчисленные видыобщественных движений и установлений. Человеческая история – история мужскойсоциальной активности.

Истина для мужчины должна быть непременно объективнодоказана, подтверждена, обоснована. «Объективность» и «истинность» для него –синонимы, он иной раз так верит в объективность истины, что никакой истины емууже не нужно, достаточно одной «объективности». С этим в известной мересогласуется и атеистическая склонность мужчины – чисто мужское самообольщение.

В силу того, что понимание природы мира и человека висторические времена формировалось в основном мужчинами как полом социальнонаиболее активным, мужская ценностная ориентация, на которой как бы заквашенообщественное сознание, определила, так сказать, монополию объективнойдействительности в познании всей действительности. Умение мыслить объективностало залогом здравомыслия, чисто мужская объективно-аналитическая формамышления превратилась чуть ли не в социальный норматив.

Однако вся доступная человеку реальность не сводится к однойтолько объективной реальности, ему доступен также и его собственный внутренниймир, откровения, интуиции, образная символика, переживания этого мира. Носознание мужчины склонно считать и это все лишь отражением мира объекта. Всвязи с этим весьма интересна эстетика типичного мужчины. Она базируется у негона привлекательной предметности и стимуляции чувственных потребностей, онагрубовата и неизысканна, в ней мало субъективных резонансов, но много любования«объектом». Мужчина ценит и любит технический дизайн, прикладную эстетику, новысокое искусство может оставлять его совершенно равнодушным, он не находитдушевного созвучия с ним, потому что оно заявляет о другом, непонятном емумире, ценности которого вне поля его объективного существования.