Как сделать капитализм приемлемым для общества - Колин Крауч Страница 19

Едва ли кто может сравниться по вкладу в исследования последствий аморальности рынков с Майклом Сэнделом, автором книги «Что нельзя купить на деньги: моральные ограничения рынков». Он приводит несколько экстраординарных примеров, показывающих, насколько далеко заходит неолиберальная идея, согласно которой покупки и продажи являются наиболее рациональными и эффективными средствами раскрытия должных для нас действий. По Сэнделу, она простирается настолько далеко, что лишает смысла любые попытки вынесения нравственных суждений. Автор приводит пример с матерью-одиночкой из Юты, нуждавшейся в деньгах для оплаты учебы сына. Как женщина их получила? Одно из интернет-казино заплатило ей 10 000 долларов за то, чтобы она вытатуировала у себя на лбу адрес его сайта. Еще более сложные проблемы возникают, когда речь заходит о рынках человеческих органов, используемых в трансплантационной хирургии. Широко распространены случаи, когда люди проявляют готовность выступить в качестве «подопытных мышей», на которых испытываются новые лекарственные препараты, разрабатываемые фармацевтическими компаниями, где оплата зависит от степени инвазивности процедуры, используемой для тестирования лечебного эффекта, а также связанного с нею дискомфорта. В США частные военные подрядчики, вербовавшие наемников для участия в военных действиях в Сомали или Афганистане, обещали им платить за услуги 1000 долларов в день. Примером несколько иного рода является практика американских школ – в некоторых из них дети получают вознаграждение за каждую прочитанную книгу. Сэндел упоминает и о случаях, когда в США водителям, которые ехали в одиночку, позволялось за определенную мзду пользоваться дорожными полосами, выделенными для автомобилей с пассажирами.

Сталкиваясь с подобными примерами, мы все проводим для себя черту, до которой применение денег и рынков является приемлемым, а за которой – уже нет. Она может быть «привязана» к случаям, когда люди продают свои тела или их части для использования другими; или к ситуациям, когда деньги употребляются как форма компенсации за смертельно опасные условия деятельности; или к случаям, когда деньги позволяют избежать уголовного преследования. По всем этим вопросам обязательно возникнут дебаты и разногласия. Участие в таких дискуссиях требует от нас обращения к истокам нравственных чувств. Некоторые люди могут обнаружить, что вообще не имеют таковых. Но мы обязаны обсуждать эти вопросы, не прибегая к отговоркам «рынок всегда прав» или «всегда неправ». Могут обсуждаться и нравственные суждения. Например, нравственное поведение способно привести к враждебным действиям, направленным против людей с определенными религиозными убеждениями, формами сексуального поведения или этническим происхождением. Моральная слепота рынка спасла многих людей от возможного ущерба или жестокого обращения. В то же время рынок отнюдь не обязательно должен функционировать подобным образом. Если фирма желает осуществлять операции в стране, где распространены глубокие предрассудки относительно людей с определенными чертами, и она может привлечь потребителей только в том случае, если будет действовать сообразно устойчивым предубеждениям, то рынок становится союзником этих предрассудков. Никто и никогда не может полагаться на безнравственность.

Если следовать строгим правилам неолиберального мышления, то мы должны предпринимать действия, стоящие нам тех или иных усилий, только тогда, когда мы положительно отвечаем на вопрос «что это даст мне?». В данном случае имеет место полное отрицание этического подхода. Таким образом неолиберальный подход к жизненным рискам разрушает основы добровольных и спонтанных благородных действий, несмотря на то что они выполняют функцию «смазки» социальных взаимодействий. Впрочем, очень немногие из тех, кто, в общем, принимает неолиберализм, готовы заходить настолько далеко. В частности, консерваторы, находящиеся в оппозиции к социал-демократическому государству всеобщего благосостояния и перераспределительному налогообложению, с готовностью присоединяются к сторонникам неолиберальной программы «малого государства», но при этом не приемлют безнравственности и пренебрежения гражданским обществом, вытекающих из строгого рыночного подхода. Они не желают мириться с мыслью о возможности любых отрицательных последствий функционирования рынка или деятельности частных корпораций. Поэтому консерваторы вынуждены изобретать мудреные обоснования того, почему государство всеобщего благосостояния обязано нести ответственность за все неприятные им аспекты современного общества.

Например, на Рейтовских чтениях 2012 г., которые проводятся при поддержке телерадиокорпорации BBC (названы так в честь ее первого директора Джона Рейта), часть из этих проблем затронул в своем выступлении британский консервативный мыслитель Найл Фергюсон. Он выразил сожаление в связи с тем, что США, по мнению ряда социологов, столкнулись со снижением уровня добровольной гражданской активности. Как полагает Фергюсон, умаление личной ответственности и гражданского общества обусловлено сильной ролью государства в современном обществе. Это довольно странное заявление, поскольку по размерам государства всеобщего благосостояния современные США значительно уступают большинству западноевропейских стран, хотя и здесь начиная со второй половины 1970-х годов роль государства устойчиво снижается. Задача поиска исследований, которые позволили бы рассмотреть опыт США в сравнительной перспективе, является довольно трудной. В частности, попытка измерить качество жизни в странах – членах ОЭСР была предпринята в рамках проекта этой организации «Инициатива лучшей жизни» («Better Life Initiative»). Наиболее близким к затронутой Фергюсоном теме является, пожалуй, раздел «Общество» этого проекта. В частности, в нем используется такой показатель, как доля в общей численности населения людей, уверенных в том, что, оказавшись в беде, они могут рассчитывать на помощь родственников, друзей или соседей. Оказалось, что в большинстве стран значение данного индикатора является очень высоким; например, для США оно составило 92 %. Однако такие же высокие показатели имели место и в странах с более сильным государством всеобщего благосостояния: их значения варьировались от 92 % во Франции и Швеции до 95 % в Германии и 96 % в Дании и Англии. По-видимому, ни рынку, ни государству не удалось подорвать часть базисных элементов гражданского общества.

Как бы то ни было, анализ воздействий рынков на другие сферы жизни людей не способен ответить на наши нравственные дилеммы. Его ценность заключается в наглядной демонстрации ущерба, наносимого рынками традиционным институтам. Но он не дает нам оснований для автоматической односторонней отрицательной критики роли рынков. По крайней мере, их у нас не больше, чем поводов, которые мировые рынки дают для вынесения односторонних нравственных суждений.