Мужчина в меняющемся мире - Игорь Кон Страница 19

В отличие от пениса, который обозначает реальную часть мужской анатомии и поэтому может иметь разные размеры и формы, фаллос нематериален – это обобщенный символ маскулинности, власти и могущества. Он всегда большой, твердый и неутомимый. Как и женские гениталии, фаллос имеет репродуктивное, детородное значение, в том числе – космическое (оплодотворение всей природы). Например, древнегреческий бог Приап, который сначала почитался в виде сучка или осла, в Древнем Риме был включен в число богов плодородия и стал стражем садов. Пережитки таких верований сохранились во многих народных обычаях вплоть до ХХ в. Например, у болгар в Добрудже хозяин, подготавливая телегу и семена для первого посева, должен был держаться за свой член – иначе не дождаться хорошего урожая. В некоторых регионах России мужики сеяли лен и коноплю без штанов или вовсе голышом, а на Смоленщине голый мужик объезжал на лошади конопляное поле. Белорусы Витебской губернии после посева льна раздевались и катались голыми по земле. В Полесье при посадке огурцов мужчина снимал штаны и обегал посевы, чтобы огурцы стали такими же крепкими и большими, как его пенис, и т. д. (Агапкина, Топорков, 2001; Кабакова, 2001).

Фаллические культы символизируют не столько плодородие и сексуальное желание, сколько могущество и власть. Фаллосу приписывается охранительная сила. В Древнем Риме маленькие дети носили на шее фаллические амулеты как средство защиты от сглаза и всякого иного зла. В Скандинавии фаллические статуи ставили рядом с христианскими церквами вплоть до XII в. Множество фаллических изображений можно по сей день встретить в Сибири и странах Азии.

Истоки фаллического культа старше человеческого рода. У некоторых обезьян и приматов демонстрация эрегированного пениса другим самцам (так называемый пенильный дисплей) – жест агрессии и вызова, который служит для обозначения иерархии внутри стада (кто кому имеет право показывать) и для защиты от внешних врагов. Например, у обезьян саймири если самец, которому адресован такой жест, не примет позы подчинения, он тут же подвергнется нападению, причем в стаде существует жесткая иерархия: вожак может показывать свой член всем, а остальные самцы – строго по рангу. Пенильный дисплей обозначает статус и ранг отдельных особей даже точнее, чем порядок приема пищи. Сходная система ритуалов и жестов существует у павианов, горилл и шимпанзе. Отпугивающая сила эрегированного члена применяется не только для обозначения иерархии внутри стада, но и для защиты от внешних врагов.

Фаллическая ментальность пронизывает и обыденное сознание. С размерами пениса мужчины связывают не только и не столько сексуальные, сколько статусные, иерархические различия. На древних наскальных рисунках мужчины более высокого ранга изображались с более длинными и, как правило, эрегированными членами. По верованиям маори (Новая Зеландия), у племенного вождя обязательно должен быть большой и постоянно, особенно во время битвы, эрегированный член. Титул верховного вождя одного из островов Южной Полинезии – «урету», что в переводе буквально означает «стояк», а один из эвфемизмов пениса у жителей Маркизских островов – «вождь» (Duerr, 1993. В. 3. S. 213). То есть пенис, власть и маскулинность как бы совпадают, а обладатель самого большого пениса подчиняет себе не только женщин, но и, что гораздо важнее, других мужчин. «Зависть к пенису», которую Фрейд приписывал женщинам, на самом деле обуревает самих мужчин. Озабоченность размерами половых органов существует и у современных мужчин, которые склонны к переоценке средних размеров воображаемого чужого и недооценке собственного пениса. Это постоянная тема мужских забот и разговоров.

«Мужская сила» требует доказательств не только в виде высокой сексуальной активности, но и соответствующего количества детей. У многих народов это требование формулируется четко и открыто (Гилмор, 2005). Например, у жителей одного из Каролинских островов мужчина должен обладать высокой потенцией, иметь много любовниц и каждый раз доводить их до оргазма. Эта способность не имеет ничего общего с любовью, это вопрос физической выносливости. Если мужчина не в состоянии удовлетворить женщину, его осмеивают и стыдят за неэффективность. Половой акт часто сравнивается с соревнованием, и тот из партнеров, который первым достигает оргазма, считается проигравшим. Мужчины говорят, что женщина может осмеять мужчину, если он оказывается неспособным удовлетворить ее. Неудача мужчины вызывает насмешки и оскорбления. Юношей папуасского племени ава учат, что их обязанность – заниматься сексом и зачинать детей. У племени баруйя престиж мужчины растет с рождением каждого нового ребенка, он становится «настоящим» мужчиной, лишь став отцом, по крайней мере, четверых детей.

Подобные представления существовали и во многих странах Европы, где задачей мужчины считаются не только бесчисленные любовные завоевания, но и деторождение. На Сицилии и в Южной Испании «настоящий мужчина» – это «мужчина с большими яйцами». Однако его потенция должна быть подтверждена. В Южной Италии только беременность жены может подтвердить маскулинность супруга. Честь мужчины состоит в том, чтобы создать большую и сильную семью. Беспорядочные сексуальные приключения – всего лишь юношеское испытание, закладывающее основы для взрослой жизни. Бездетный супруг вызывает всеобщее презрение, вне зависимости от того, насколько сексуально активным он был до женитьбы. Вина за бесплодие возлагается на мужа, поскольку именно ему полагается зачинать и завершать любое дело. «Разве он мужчина?» – насмехаются соседи. Возникают оскорбительные слухи о его предположительных физиологических дефектах, про него говорят, что он сексуальный неумеха, что его гениталии «не работают».

Даже мужская профессиональная лексика нередко облекается в сексуальные формы. Некоторые программисты говорят, что трахаются с компьютером, а известный пианист Николай Петров с удовольствием «лишает невинности» новый рояль: «К роялю отношусь как к живому существу. А поскольку люблю женщин, то он для меня – женского рода» (цит. по: Щепанская, 2001. С. 93).

Однако мужчина должен быть силен не только сексуально. Второй универсальный конституирующий принцип маскулинности – разум/логос, духовное, рациональное начало, противопоставляемое женской эмоциональности и экспрессивности; отсюда – логократия и логоцентризм.

Соотнесение «ума» с мужским началом (Холодная, 2004) прослеживается уже в этимологии слова «муж», которое через manu– (древнеинд. «человек, мужчина») восходит к men – «мыслить, думать» (Этимологический словарь славянских языков, 1994. С. 160). Русское слово «мужукать» значит «думать, раздумывать, соображать, толковать, рассуждать»; «мужевать» – «обдумывать, размышлять, соображать» (Словарь русских народных говоров, 1982. С. 332). Даль связывает значение слова «мужевать» со свойственной мужчине способностью «рассуждать, раздумывать, соображать, толковать здраво, как должно мужу». Отсюда пословицы типа «У бабы волос долог, да ум короток».

Распространенное мифопоэтическое противопоставление маскулинности и фемининности видит в женщине тело, чувство, инстинкт, природу, а в мужчине – дух, разум, культуру, голову. Дабы сформулировать обобщенную метафору мужской власти, французский психоаналитик Жак Лакан объединил фалло– и логоцентризм в единое понятие «фаллогоцентризм», которое широко употребляется в феминистской литературе. Однако эти два начала, на которых мужчины основывают свою власть над женщинами, находятся в постоянной борьбе друг с другом. Хотя мужчина должен быть сексуальным, от него ждут господства разума над чувствами, головы над телом, а самый сложный объект самоконтроля – его собственная сексуальность.