Женщины гребут на север. Дары возраста - Мэри Пайфер Страница 19

В выходные, накануне своей смерти, мать сообщила Дженни, что готова уйти. Ее измучили болезни, жизнь больше не доставляла удовольствия. Дженни организовала выходные так, чтобы мама провела время со всеми своими детьми и внуками. Та чувствовала себя хорошо, была активной и в состоянии смеяться, общаться с родными, чтобы оставить о себе хорошие воспоминания. После того как все уехали, Дженни осталась с ней. Ночью во вторник ее мать скончалась во сне. Дженни перевезла своего отца, прикованного к инвалидному креслу, к себе домой, чтобы он жил в ее семье. Она готовила его любимую еду, а ее сын играл для него на фортепиано. Они вместе смотрели старое кино и играли в карты. Через месяц и он умер.

Отпевание родителей проходило в маленькой церкви, прихожанами которой они были почти шестьдесят лет. Дженни попросила тех, кто пришел на похороны, не скорбеть по усопшим, ведь они прожили хорошую жизнь. На поминках Дженни сказала мне: «Быть с родителями, когда они уходили из жизни, стало для меня самым трудным в жизни, но это лучшее, что случилось со мной».

Дженни скучала по ним, но ее горе не было безутешным. Родители прожили долгую жизнь, и оттого что она сумела позаботиться о них, ей было не так тяжело провожать их в последний путь.

Помочь кому-то достойно уйти из жизни — великая честь и большая ответственность. Это меняет нас. Мы невольно понимаем, как устроена реальная жизнь, и узнаем многое о самих себе. Конечно, мы не всегда в состоянии помочь другим. Смерть может прийти внезапно. Мы можем быть далеко, какие-то другие обязательства не позволят нам приехать. Иногда, несмотря на усилия, процесс ухода из жизни может быть ужасным и сопряжен со страданиями. Но если повезет, у нас будет время и возможность справиться с этим.

Как и рождение, смерть — одно из самых важных и таинственных событий в человеческой жизни. Но, в отличие от рождения, где мы более-менее понимаем, что произойдет дальше, смерть окутана тайной.

Смерть — это социальное, эмоциональное, духовное и физическое событие. А еще на сей счет есть культурные стереотипы. Наша американская культура отрицает смерть. У нас не поощряют разговоры о ней или жалобы. Часто, когда мы хотим поговорить на эту тему, от нас отмахиваются: «Не наводите тоску». Нас не учат разговаривать с умирающими родными людьми о приближающейся смерти. Поэтому мы иногда упускаем возможность сказать им то, что должны, и не поддерживаем их ободряющими беседами. Мы часто учимся подобным вещам на ходу.

Помогая другому человеку посмотреть в лицо смерти, мы хотим выполнить его пожелания, связанные со смертью и уходом из жизни. Если повезет, он будет в сознании и сообщит о том, что по этому поводу решил. Если такое решение зависит от нас, надо как можно больше узнать о желаниях наших близких.

Очень важно иметь доступ к медицинским и юридическим тонкостям, знать о последних распоряжениях уходящего из жизни человека, его пожеланиях относительно похорон, чтобы было завещание. И, что важнее всего, родным необходимо понимать, в каком уходе нуждается умирающий. За один разговор этого не понять, порой требуются многие годы. Американцы часто тянут с таким разговором до последнего, а когда наступает кризис, это неподходящий момент для обсуждения сложных и деликатных вопросов.

Хосписы в этом смысле могут оказаться очень полезны. За редким исключением их персонал отлично подготовлен и в состоянии помочь облегчить физические, эмоциональные и нравственные страдания. Хоспис помогает человеку примириться со смертью и тем, что с нею связано. Когда люди умирают, они часто испытывают страх перед болью и самим процессом ухода из жизни, боятся оказаться беспомощными и одинокими. Часто у них возникают конкретные проблемы — им трудно дышать и принимать пищу, есть сложности с пищеварением или теряется возможность самостоятельно передвигаться. Хоспис помогает людям уйти из жизни достойно.

Розали, сотрудница хосписа, рассказала мне, что перед смертью люди испытывают страх не столько перед физическими страданиями, которые можно взять под контроль, сколько перед эмоциональными потрясениями, и боятся будущего. Она привела в пример одного человека, который умирал от рака гортани. Он ушел из семьи, когда его дети были маленькими, и теперь чувствовал себя виноватым, стыдился своего поведения. Он хотел бы, чтобы сыновья пришли к нему, чтобы он мог повиниться перед ними, но они не желали с ним разговаривать. Еще она рассказала мне про женщину, которая очень боялась, что перед смертью интеллектуально деградирует и станет невыносимым человеком, который не может контролировать себя.

«Мы в состоянии им помочь, — сказала Розали. — Иногда мы просто берем их за руку и даем выговориться».

Она рассказала мне, что родным проще не сообщать умирающим людям об их диагнозе, а разговор о смерти дается труднее. Чаще всего люди знают об этом и просят близких остаться с ними, чтобы поддержать их в этот нелегкий час. В хосписе учат главному, что нужно сказать в такие минуты: «Пожалуйста, прости меня. Я прощаю тебя. Я люблю тебя. Спасибо. Прощай».

«Женщины в хосписе обычно живут дольше мужчин, — сообщила Розали. — Женщинам проще вести задушевные разговоры, они с большей готовностью соглашаются на такие альтернативные способы лечения, как массаж или ароматерапия».

Иногда пациенты хосписа с удовольствием воспринимают шутки и рассказы о жизни за его стенами. Многим нравится, когда их касаются, расчесывают волосы или мажут кожу лосьоном. Розали часто делала пациентам массаж стоп и головы. Она постоянно спрашивала себя: «Какую радость я могу доставить человеку сегодня? Через пять минут? Прямо сейчас?»

Розали советует не приносить с собой в палату хосписа какие-то заботы. Не стоит обсуждать неурядицы или выражать фальшивое сочувствие. А еще умирающим не нравится слышать рассказы о других людях на пороге смерти или о страдающих теми же недугами, что и они. Им больше по нраву радостный разговор о счастливых моментах из прошлого или о хорошем, что происходит сейчас. Многим приятно, что с ними считаются, что они значимы для других, являются добрыми и содержательными людьми.

Розали также заметила, что, хотя в нашей культуре приветствуется нахождение рядом с умирающими родными, многие люди предпочитают умереть до того, как близкие войдут в комнату. Она предположила, что это происходит оттого, что человеку трудно умирать в кругу близких людей. Лучше просто уплыть в мир иной в одиночестве.

Розали думает, что у всех возникают одинаковые желания на пороге смерти. Мы хотим быть дома, с родными или друзьями, чтобы было комфортно, и при этом сохранять ясный ум.

В отличие от хосписов, больницы поощряют желание не признавать смерть. Даже в случаях с неизлечимыми онкологическими болезнями пациенту склоны предлагать более интенсивное лечение. Как пишет доктор Атул Гаванде в книге «Что значит быть смертным: медицина и что важно в конце жизни»: «Врачей не учат помогать пациентам принимать правильные решения о том, как вести себя, если страдаешь неизлечимой болезнью. Их скорее учат спасать жизнь и давать людям надежду. Поэтому врачи рекомендуют пациентам процедуры, от которых сами отказались бы».

Доктор Гаванде утверждает, что многие врачи ни за что не согласились бы на лечение, которое прописывают страдающим людям на поздней стадии тяжелых заболеваний. По данным его исследования, которое проводилось под руководством В. Дж. Перияколя, 88 % врачей отказались бы от инвазивных процедур и подключения к реанимационным аппаратам, когда их собственная жизнь будет подходить к концу.