Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве - Уильям Поллак Страница 15

Снова Гэйб. Как родители могут помочь облегчить боль сепарации

Сон Гэйба и воспоминания, которые его вызвали, показательны как пример того, что мальчик был испуган, но боялся показать свои чувства, он стыдился их уже в таком раннем возрасте. Хотя у большинства мальчиков может не быть таких ярких кошмаров или пугающих воспоминаний о палаточных походах, многие из них, как и Гэйб, могут в подсознании хранить воспоминания о преждевременной сепарации, о том, как их подталкивали к псевдонезависимости через стыд. Все трех-пятилетние дети чувствуют подобное, когда начинают проводить больше времени вдали от людей, которые о них заботились. Но общественные тендерные стереотипы позволяют девочкам задержаться рядом с матерью, в то время как маленькие мальчики изгоняются из зоны комфорта в преждевременную независимость. Когда мальчик сопротивляется, другой набор стереотипов - что мальчику якобы надо быть стойким - нагружает их ношей внутреннего стыда.

Когда они вырастают и сталкиваются с другими трудностями, касающимися их самооценки и уверенности в себе, эти подавленные эмоции раннего детства выходят на поверхность символически (как у Гэйба, когда он рассказал о своем кошмаре) или симптоматически (когда Гэйб стал необычно раздражительным и слезливым) в том случае, если его чувство страха, подавленности и грусти становится настолько нестерпимым, что пробивает выстроенную психологическую защиту. Но в большинстве случаев мальчики прячут эти чувства под маской "крутизны". А когда мальчики становятся мужчинами, они продолжают скрывать свои чувства, и все растущее чувство стыда и одиночества усугубляется.

Неуправляемое поведение - синдром дефицита внимания или утрата контакта?

Для Джонни, Кристофера и Гэйба травма сепарации и мощное чувство стыда, вызванное возникшими из-за нее чувствами, обернулись уходом в себя, попытками справиться с проблемой незаметно и в одиночестве. Между тем, часто мальчики ведут себя вызывающе, когда пытаются справиться со своей болью сепарации и стыдом; своим провоцирующим поведением они просят о помощи. Я убежден, что растущее количество детей с поведенческими отклонениями или диагнозом СДВГ на самом деле не биологический дисбаланс и дефицит, а попытка детей привлечь внимание, заполнить вакуум, созданный матерью и отцом. Их сложности с удержанием внимания или самоконтролем - это не "сбой в системе" и не "тестостероновый взрыв", а результат нескольких лет работы парализующего стыда и накопившиеся душевные раны. Эти отчаянные попытки успокоить свою боль или сопротивление преждевременному отделению часто ошибочно считаются симптомами болезни, а не закономерной реакцией на травму сепарации. Когда мальчики ведут себя буйно, когда их действия идут по нарастающей в сторону агрессии и жестокости, то, что мы видим на поверхности - это вовсе не жажда власти или самоутверждения, а стремление быть обласканным, услышанным, понятым, иметь возможность вести себя, "как девочка",- нуждаться и быть зависимым.

Конечно, есть мальчики со значительными психическими отклонениями, которые нуждаются в своевременной диагностике и лечении. СДВГ - это реально существующее заболевание (на самом деле, за этим названием скрывается целый комплекс психологических симптомов). В 1995 году у более чем пяти миллионов детей были выявлены отклонения, связанные с учебой. Это на 25% больше, чем десятилетием ранее. В рамках отклонений такого рода, СДВГ - это самое быстрорастущее заболевание, количество детей с этим диагнозом удвоилось за последние пять лет.

Пожалуй, самое поразительное то, что соотношение мальчиков и девочек с диагнозом СДВГ составляет десять к одному.

Но если миллионы мальчиков больны СДВГ, и этот диагноз ставят значительно меньшему количеству девочек, я задумался, не является ли сам этот диагноз неадекватной интерпретацией нормального для мальчиков поведения. Я также предполагаю, что этот диагноз отражает ошибочное представление общества о том, как травма сепарации воздействует на мальчиков школьного возраста. Диагноз "гиперактивность" часто ставится на основании наблюдений за поведением, которое, в действительности, может выражать печаль ребенка об утрате эмоционального контакта - печаль, которую он не может выразить иначе, чем через действие или злость. Коротко говоря, комбинация биологически обусловленного "мальчишечьего темперамента" плюс сопротивление Мальчишескому кодексу могут привести к диагнозу СДВГ.

Расти. Мир в огне

Расти был моим первым "поджигателем". Дети, которые любят разводить огонь, пугают психологов даже больше, чем изощренно жестокие дети, потому что их мотивы неясны, а действия могут привести к тому, что пострадает сразу много людей. Но это никак не вязалось с грустными глазами малыша Расти, его кроткими манерами и теми потоками слез, которые вызывало упоминание его "преступлений".

Отправленный к психиатру после того, как он подговорил двух мальчиков старше себя полить связку дров за домом зажигательной смесью и поджечь, семилетний Расти ничего не отрицал. И ничуть не раскаивался. Скорее казалось, что Расти находится в каком-то полусне и не осознает серьезность произошедшего. Люди начали сыпать диагнозами и вариантами лечения, и было установлено, что поведенческое расстройство Расти включает в себя в том числе и СДВГ.

От родителей Расти помощи ждать не приходилось, так как его мама считала, что Расти "чересчур прилипчивый", ведет себя в семье как "младенчик", и потому она заставляла его проводить больше времени в школе и в спортивной секции малой бейсбольной лиги. Родители Расти развелись, когда мальчику было пять лет, и отец его почти не навещал.

Я предложил собрать в одной комнате Расти и его родителей и поговорить о переживаниях мальчика. Устроить такую встречу было непросто, но в конце концов это удалось. Как и следовало ожидать, Расти крепко вцепился в маму, как только она появилась, а она мягко пыталась перенаправить его внимание. Потом появился отец. Весь облик Расти мгновенно изменился: он просто сиял, когда бежал обнять отца. На груди у отца Расти был какой-то значок, что меня не удивило, так как нам сказали, что он работает в полиции следователем. И вдруг на меня сошло озарение. "Мистер Мак-Донелл, а чем именно вы занимаетесь?" - спросил я.

"Разве Расти не сказал? - ответил он. - Я расследую причины подозрительных возгораний в городе. Вот это да! Я удивлен, что Расти вам об этом не рассказывал - я часто брал его с собой, когда он был маленьким. Мне казалось, что он был в восторге".

Не жертва СДВГ и не ветеран-поджигатель, Расти - просто несчастный маленький мальчик, который утратил эмоциональную связь с матерью и с отцом, и своим поведением - обычный для мальчиков ход - молит о любви и внимании. К счастью, большинство мальчиков с диагнозом "поведенческие расстройства" не разжигают костры. Но, возможно, своими выходками, эти мальчики пытаются разжечь огонь в нас, языком действия рассказать нам о своей боли и отчаянии, о ранах, которые не лечатся медикаментами и дисциплинарными техниками.

Медленный яд преждевременной сепарации. Мальчикам и мужчинам по-прежнему нужна связь

Слушая мальчиков, я понял, что травма сепарации проявляется мириадами вариантов. Во многих случаях она снижает самооценку мальчиков или делает ее нестабильной. Они становятся несчастными и недовольными, как Гэйб. В некоторых случаях развивается клиническая депрессия, как у Кристофера. Иногда она проявляется в психосоматических расстройствах, как тошнота и неостановимый плач маленького Джонни. Порой, как Расти, мальчики пытаются восстановить связь своим неуправляемым поведением, которое мы спешим определять как "гиперактивное" или СДВГ. Но чаще всего мальчики показывают, что все прекрасно, скрываясь под маской личной неуязвимости. Годами они подавляют свою тревогу и часто становятся настолько искусны в вытеснении этой травмы из своего сознания, что пройдут годы, прежде чем они, уже будучи взрослыми, смогут вспомнить, что же с ними произошло.