Эластичность - Леонард Млодинов Страница 15

Если ваша система вознаграждения мотивирует вас думать, то каким был бы человек, если бы не мог переживать удовольствие, обеспечиваемое системой вознаграждения? У нас есть некоторые представления об этом благодаря несчастному малому, которого в нейробиологической литературе называют пациентом ЭВР ^[55].

Выросший на ферме, ЭВР превосходно учился и женился сразу после старших классов, а к двадцати девяти годам уже сделался финансовым контролером в одной почтенной строительной фирме. Но затем, в тридцать пять, у него нашли доброкачественную опухоль мозга и хирургически удалили ее. Несмотря на операцию врачи не ожидали «никаких серьезных нарушений». На восстановление ЭВР потребовалось всего три месяца, но когда он оправился, стало ясно, что в мышлении у него имеется значительная неполадка.

ЭВР утратил способность принимать повседневные решения. На работе, например, получив задание рассортировать документы, он мог целый день потратить на рассуждения с самим собой о достоинствах и недостатках принципа сортировки документов по дате, по объему или по составу. Отправляясь по магазинам, он тратил непомерно много времени, выбирая между различными торговыми марками, придирчиво вникая во все подробности. «Решение, где поужинать, могло занять несколько часов, – писал один его врач. – Он брался оценивать планировку каждого ресторана, особенности меню, атмосферы и манеры управления. Подъезжал к каждому заведению, чтобы выяснить, насколько там людно, однако и тогда не в силах был решить, какой же выбрать».

Врачи пациента ЭВР проделали кучу проверок и анализов и ничего подозрительного не обнаружили. Коэффициент интеллекта у ЭВР был около 120. По стандартному тесту личности, именуемому Миннесотским многоаспектным личностным опросником, получалось, что у ЭВР все в норме. Еще один тест – Стандартизованное собеседование по оценке нравственного развития – показал, что у ЭВР здоровое понимание этики и он вроде бы без труда улавливает нюансы общественных ситуаций. На вопросы о международной политике, экономике и финансов он отвечал со знанием дела. Так что же с ним было не так? Отчего ему не удавалось принимать решения?

Врачи ЭВР считали, что никаких физических изъянов у него нет. Его «трудности не суть результат органических или неврологических расстройств», говорили они. Такого рода презрительный и раздраженный отклик можно было бы ожидать, если бы они удалили ему бородавку на носу, а он следом счел их виноватыми в своей синусной головной боли. Что правда, то правда – дело было в 1980-е, и по сравнению с нашим теперешним пониманием мозга и с технологиями его исследования тогдашние смотрелись как из мультика про Флинтстоунов. Но все-таки если у пациента что-то вырезали из мозга, и после этого у него возникают неполадки в поведении, поневоле заподозришь хирурга.

Врачи ЭВР настаивали, что неувязка – в его «компульсивном типе личности», а неполадки после операции – следствие исключительно его «трудностей с адаптацией, а значит, поправимы психотерапией». Не получив никакой помощи, ЭВР в конце концов махнул на врачей рукой.

Задним числом понятно, что вся беда с диагностикой ЭВР заключалась в том, что проверки сводились к его способности мыслить аналитически. Эти проверки ничего не выявили, поскольку его знания и навыки логического мышления никак не пострадали. Неполадка оказалась бы более очевидной, если бы врачи взялись проверять эластичное мышление ЭВР – или понаблюдали, как он ест шоколадное печенье, или пнули бы его в голень, или как-нибудь еще присмотрелись к его эмоциям. Штука в том, что, когда некоторое время спустя исследователи добрались до ЭВР и провели над ним контролируемые эксперименты, они обнаружили, что у ЭВР решительно не все в норме.