Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности - Альфред Щеголев Страница 13

Женщина чрезмерно активная в социальном плане никогда неможет быть истинно женственной. Она заявляет о себе как ложная женщина, ролькоторой в обществе либо гиперсоциальна, либо, реже, антисоциальна.

Антисоциальный тип женщины также можно отнести к категорииложной женщины. По своему профилю он близок к сексуальной женщине, поэтому я невыделяю его отдельно, но он как бы оттеняет тип женщины гиперсоциальной. Это,можно сказать, ее антипод, лишний раз подтверждающий, что чрезмерная общественнаяактивность не только не присуща женщине, но коверкает и изламывает ее. Женщинаантисоциальна, если чрезмерное сексуальное любопытство рано знакомит исталкивает ее с мужчинами, которых можно условно назвать «сверхчеловеками» внизком значении этого слова за их независимое пренебрежение общественнойморалью при полном отсутствии совести, за их зоологический эгоизм, корыстноесамоутверждение, стремление к захвату, азартность, склонность к риску,агрессивность, тягу к грубым чувственным удовольствиям, циничность, себялюбивоечванство. В общении и взаимодействии с ними и им подобными женщина длядостижения своих замыслов должна быть сильнее сильного и потому пытаетсяпревзойти, пересилить, перещеголять свое сомнительное окружение, снять иопрокинуть его, заставить его служить себе, а для этого она должна бытьсклонной к авантюризму, расчетливой, бессердечной, жестокой, преступной,наконец. Антисоциальность в женщине, надо сказать, всегда страшнее, мрачнее,жестче и безнадежнее, чем в мужчине, в ее антисоциальности есть какая-тоокончательная сломленность, безысходность, за которую она дерзко мстит всем безразбора и мстит сладострастно, с упоением.

Внешность такой женщины во многом зависит от ее чистофизической привлекательности. Если она привлекательна, то не столько женскойсвоей природой, сколько контрастом с женственностью. Она предпочитает мужскойстиль одежды с элементами показной агрессивной экстравагантности и раздражающеймужчин неприступности.

Ее манера поведения будет лишний раз подчеркивать еенезависимость, самостоятельность и нескрываемое честолюбие. Она скорееотталкивает, чем привлекает, хотя для мужского глаза представляет определенныйсоблазн.

Антисоциальная женщина рассчитывает на свои сексуальныевозможности в борьбе за место под солнцем, ее антисоциальность часто связана сее сексуальностью, во всяком случае, сексуальная женщина, о которой речь шлавыше, во многих своих проявлениях антисоциальна.

Можно сказать, что в антисоциальной женщине очень глубокотравмировано женское начало, и потому она не только тайно, но и явно ненавидитсоциум, желая раздавить и подчинить его себе. Она презирает это сборище пошлыхконформистов и демонстративно противопоставляет себя и свой образ жизнирутинной моральной середине, ненавистной серой посредственности. Ееантисоциальность не что иное, как жесткий протест против давления общества. Онахочет отбросить от себя не только заморализованную серость безликой массы, но ипобедить тот круг «сверхчеловеков», который способствовал ее душевномуформированию, и потому в аморализме своем стремится превзойти и одолеть своихвольных и невольных «наставников», отомстить им и принизить их. Этобессознательное стремление быть больше и сильнее самых «крутых» мужчин всецелоопределяет ее логику поведения.

В отличие от нее гиперсоциальная женщина становится таковойв среде мужчин инфантильных. В свою очередь, мужчина становится социальноинфантильным индивидом в обществе тоталитарного склада. Такое общество признаетлишь вертикальные связи чинопочитания и исполнительности и отвергаетгоризонтальные связи сотрудничества и партнерства. Мужчина здесь обречен наположение постоянного «сыновства», всегда над ним стоит какой-нибудь опекун,наставник, «папа» в виде руководителя, начальника, чиновника, полицейского и т.д., от которого он зависим во всем и который имеет власть его наказать, лишитьпривилегий, осудить, казнить или помиловать. Жесткая иерархическая структуратакого социума обрекает мужчину на конформизм, что препятствует илиостанавливает формирование в нем подлинно мужественных свойств характера. Накакую деятельность способен конформист? Только на деятельность функционератакого общества, приспособленца и имитатора, то есть «деятельность» истинного«героя» тоталитаризма. Но разве такой «герой» способен быть мужественным ивеликодушным освободителем, рыцарем, творцом, личностью?

Разумеется, что такому распластанному, размазанному иуниженному состоянию мужества женщина склонна внутренне не доверять, а недоверяя, она начинает опекать, часто чрезмерно. Ее гиперопека над незрелым«мужеством» перерождается в гиперсоциальность, она сама во многом становится«мужчиной», а так как ее представления о должном мужском поведении связаны спредставлениями порядка, закона, ответственности, устойчивости и силы, то она иначинает выстраивать свою «мужскую» деятельность по линии укрепления«порядочности», «законности», «моральной устойчивости», «нормальности» в техсоциальных группах, в которых действует и которые буквально насилует своимморальным террором.

Чувствуя себя призванной воспитательницей людей как молодых,так и взрослых, гиперсоциальная женщина мнит себя подлинным «учителем жизни», ией невдомек, что настоящий Учитель тот, кто всю свою жизнь учится правде ивовлекает в это великое дело других людей. И вовсе не высокое учительствоподвигает ее на сверхморальную общественную позицию, но всего лишьпрямолинейное стремление к власти, потому что моральная власть над людьми –самая сильная и безоговорочная власть, ибо она завораживает совестьчеловеческую, ставя на ее святое место общественную мораль, которую все обязанычтить.

Потребность властвовать во что бы то ни стало есть самыйверный признак духовной ущербности при ревностном и трусливом желании необнаружить эту ущербность, скрыть за внешним пугающим фасадом «повелителя». Потребностьвластвовать есть также неосознанная потребность бегства от собственной душевнойзакомплексованности и духовной несостоятельности. Человек, движимыйвластолюбивыми чаяниями и устремлениями, наивно полагает, что власть даетполную и истинную свободу ему самому, но он инфантильно путает при этом свободукак духовное достижение и своеволие как эгоистический самообман. Властолюбивыефантазии морочат его воображение, иначе он не стремился бы к власти. Истиннаясвобода, в которой нуждается человек, преображающийся в Личность, достигаетсяне властью, но жертвой, точнее, самопожертвованием. Своеволие же делаетчеловека рабом самого себя, хамом, то есть совершенно безнадежным иокончательным рабом, рабом по структуре своего сознания, по ценностям жизни.

Именно на жертву меньше всего способна ложная женщина,нравственное ядро ее души остается непроявленным, замурованным в ней самой. Онаживет жизнью поверхностной, надуманной, можно сказать, иллюзорной, ведь моральпрагматична, заземлена, относительна, умственна, она не знает свободы духа ивеличия души. Ханжество, лицемерие, тщеславие и фарисейство – вот во чтогиперсоциальная женщина перерождает мораль. Апологет «морали», она более всегоспособствует рутине, косности, застою, скуке и унынию жизни, выхолащивает изнее животворный смысл и творческий порыв, всегда идущий наперекор и вопрекиустоявшимся взглядам.