Либидо – это просто - Юрий Можгинский Страница 12

Одним из сильных стрессов раннего детства является потеря значимого объекта, когда мать не заботится о ребенке, и его потребности не получают удовлетворения. Сосание груди и акты дефекации вызывают у младенца чувства наслаждения. В этих процессах расходуется накопившееся либидо. Оно уходит к матери, а также расходуется в акте опорожнения кишечника от каловых масс. Вместе с либидо ребенка покидает и агрессивность. Если же ребенок не встречает любви со стороны матери, подвергается бездушному гигиеническому прессингу, его либидо остается в нем и превращается в депрессию и агрессивность. Данный алгоритм накрепко фиксируется в подсознании. Формируется бессознательный механизм, который активизируется у взрослого каждый раз, в ситуации стресса.

Как только человек испытывает стресс, у него появляются депрессия и агрессия. Помимо этого происходит возврат к инфантильному уровню отношений. Возникает подсознательное стремление занять прежнюю позицию зависимости от матери, других членов семьи. Хочется опять стать маленьким, иметь, легкий доступ к наслаждениям, теплу, заботе. С этой целью страдание утрируется. Такая позиция характеризуется давлением на близких для достижения их внимания.

Когда регресс поведения опускается на оральный уровень, активируются рецепторы рта. Это проявляется, в числе прочего, в повышенном влечении к психоактивным веществам (алкоголь, наркотики). Зависимость от психоактивных веществ – несомненный атрибут психопатии.

Проследим развитие психопатии на следующем примере. Родители подростка М. научные работники. Отношения между ними были сложными, конфликтными. Они, каждый на свой лад, отстаивали собственную «независимость». Мать много занималась наукой, недостаточно тепло относилась к мальчику, не желая с ним «возиться», рано прекратила грудное вскармливание. В 5 лет М. стал свидетелем драки между родителями, во время которой отец нанес матери побои. Мальчик очень любил отца, требовал, чтобы ему делали прическу, как у него. С момента, когда мальчику исполнилось 12 лет, отец несколько лет, почти не скрывая этого, встречался с любовницей. Он бил жену, обзывал всех «дураками». М. боялся засыпать при свете. Часто провоцировал отца на скандалы. В пубертатном периоде М. стал раздражительным, конфликтным. На малейшие замечания реагировал бурно, импульсивно. Начал курить марихуану. Со слов матери, мальчик «выпал из семейных правил и традиций». Он не дорожит ничем, намеренно портит отношения с близкими, «рвет все узы». Стал «моральным садистом». Требует к себе повышенного внимания, которым, впрочем, не удовлетворяется полностью, всегда находит повод для упреков. Часто говорит матери: «Почему я тебя еще не убил»? Однажды, в конфликте, стал ее душить, внезапно ударил отца, разбив ему переносицу. Вместе с тем у М. отмечается хмурое, подавленное настроение, безрадостность, нарушения сна, астения. Назначение небольших доз психотропного лекарства вызвало субъективное ухудшение состояния – слабость, трудность сосредоточения, «хаос в голове», будто «сносит крышу». Препарат сразу же был отменен.

В этом примере наглядно подтверждается тезис о том, что бессознательное никогда не ошибается. Действительно, «плохое поведение» больного М. словно подчинено невидимому, «скрытому», но безотказно работающему механизму. В грудном возрасте он перенес потерю первичного сексуального объекта: мать предпочла заботу о нем своей науке. В пубертате сказалось влияние неразрешенного Эдипова конфликта. Мальчику не позволили выражать любовь к матери и зависть к отцу в приемлемых, «мягких» формах. Не дали проявить свою личность, самостоятельность чувств. Все это сформировало механизм «депрессивного невроза». М. пытается «освободиться» от матери, в сущности, от Эдипова комплекса. Но ему трудно это сделать, он инфантилен, несамостоятелен. Попытки «освобождения» от этой зависимости тормозятся инфантилизмом, что вызывает приступы ожесточения. Освобождаться надо, но освободиться невозможно. Патовая ситуация вызывает агрессию. Это логично для инфантильного сознания: чем постоянно мучиться, лучше все разрушить, сломать все связи. Отсюда и «плохое» поведение.

Платформа для всевозможных извращений формируется в раннем детстве.

Это видно на примере появления нарциссизма – сексуальной привязанности к самому себе, к своему Я. Нарциссизм имеет место в раннем детстве. Оральная эрогенная зона выступает как источник раннего сексуального влечения, которое связано с потребностью в пище. На данной стадии нет отделения Я от объектов. Материнская грудь, влечение к пище, кожа собственного тела представляет собой единое целое. Источник удовлетворения находился, таким образом, внутри Эго. Маленькое существо любит объект, источник пищи так же, как и самого себя. Понятия внешнего сексуального объекта для годовалого ребенка не существует.

В пубертате либидо получает способность переходить на внешние объекты. Оно реализуется, если находит объект, если, говоря языком Библии, «прилепляется» к нему. Представим, что энергия либидо начинает переходить на внешний объект. Эго при этом охватывает ревность. Эго не желает, чтобы все либидо, целиком ушло на чужую территорию. И оно (Эго) вмешивается в этот процесс – навязывает себя в качестве объекта любви, отбирая ее у реального внешнего объекта. Эго призывает любить его самого. И человек зовет свое либидо обратно, возвращает его, начинает любить самого себя. Согласно греческой легенде, юноше Нарциссу больше всего нравилось смотреть на свое отражение в зеркале.

Нарциссизм предшествует гомосексуализму. Эго несет в себе воспоминание о «потерянном рае» оральной фазы, когда человек любил самого себя (аутоэротизм). Свое детское Эго не хочется терять, ведь так приятно навсегда остаться в детстве. Возникает любовь к себе. Если любить кого-то вовне, то только того, кто на тебя похож, в том числе, по половому признаку. Когда подходящий объект найден, на него переносится собственное детское Эго.