Грезы об Эдеме. В поисках доброго волшебника - Джеймс Холлис Страница 12

Если бы удалось написать песню, в которой соединились бы все эти стадии поиска Доброго Волшебника, можно было бы не только заработать большие деньги, но и создать основную религию западной цивилизации. Движущая сила этой романтической фантазии намного превышает мотивирующую силу экономической конкуренции. Объединяя взгляды на современный мир Т.С. Элиота и Альберта Камю *, можно сказать так: «Они делали деньги и прелюбодействовали». Ни одна жизненная философия их не увлекает надолго, но эти две цели сохраняются постоянно.

Огромная власть лжебогов заключается даже не в силе изощренного соблазна, которой они обладают, а в сохранении ими способности внушать непререкаемую веру в себя, несмотря на их многочисленные предательства. Многие популярные песни фактически знаменуют непреклонную сердечную решимость снова приступить к неистовому поиску Доброго Волшебника. Популярность книги и фильма «Мосты графства Мэдисон» * — еще один пример религиозной силы этого романтического влечения и нескончаемого поиска. Однажды, в середине вашей скучной и тоскливой жизни, появится судьбоносный сказочный пришелец и откроет для нас жизнь, которой вы достойны, благословит и поддержит ваше преображение, а затем навсегда исчезнет, оставив вас наедине с обыденностью и рутиной, — с душой, пылающей страстью. Поцелуи — это Судьба *. Ни один партнер, даже самый хороший, не может состязаться с такой фантазией.

Существуют и другие случаи, когда любовь и брак не являются тождественными. Многие супружеские отношения просто развиваются за рамками невидимого договора между партнерами. Какие бы комплексы или запрограммированные идеи Я и Другого ни вдохновляли заключить брак, человеческая психика всегда уводила их в другом направлении. Не то чтобы у людей пропадала влюбленность: просто изначальные побудительные мотивы постепенно теряли свою силу, уступая место другим соображениям, или же комплекс «решал», что Другой больше не соответствует ожиданиям Я, сформированным исходной программой.

Если супружеские отношения не способствовали личностному росту человека — это большое несчастье. Внешняя продолжительность брака вовсе не дает повода для торжества, ибо кто может знать, как за это время изменилась душа каждого супруга? В данном случае вспоминается стихотворение Кристиана Моргенштерна «Два осла»:

Как-то один депрессивный осел

К супруге явился и молвил ей: «Все!

Мы долго молчали и ночью, и днем,

Вместе мы жили и вместе умрем!»

Случалось же это почти каждый час,

Радостно жизнь их течет и сейчас [22].

Я полагаю, что «весело» сказано иронично, в расчете на публику, и что за этой иронией скрывается множество ран. Ибо сколько членов супружеских пар развиваются примерно в одном и том же направлении и примерно одинаковыми темпами? Редко бывает так, что оба они воспринимают жизнь на одинаковом уровне сознания или обладают равной способностью решать трудные проблемы. Чаще один из партнеров уже не соблюдает неосознанные условия взаимоотношений, а другой, наоборот, изо всех сил цепляется за формальный договор, который они заключили при вступлении в брак. Первый чувствует фрустрацию и впадает в состояние депрессии; второй ощущает тревогу и хочет все взять под свой контроль. Согласно моему опыту, чаще всего именно женщины стремятся к изменению и развитию. Может быть, так оно и есть, ибо женщины, наверное, более сосредоточены на межличностных отношениях, а мужчины больше связывают свое благополучие с такими внешними факторами, как карьера и собственность. И те, и другие могут быть в равной степени несчастны, но в центре их внимания — совершенно разные вещи. Женщины стремятся «перекроить» отношения, то есть перенести их на другую психологическую основу; мужчины скорее склонны исправлять в отношениях то, что в них «сломалось» или испортилось. Их цели одинаковы, но средства достижения прямо противоположны.

Поскольку ни в какой другой стране, кроме США, идея романтизма не имела столь сильного влияния, как на американскую поп-культуру XX века, ни одна из них не имеет под собой такой шаткой основы. А тогда неизбежен следующий вывод: ни одна культура не содержит столько скрытого разочарования, сколько та, которая стремится самоутвердиться в проекции, фантазии и иллюзии.

Поэтому вернемся к идее проекции. То, что мы о себе не знаем — а многое мы просто не можем знать в принципе, — будет проецироваться на внешний мир.

На поиски Доброго Волшебника нас зовет персидский поэт Руми в стихотворении, которое начинается так:

Как только я услышал первую историю любви,

Я сразу же отправился на поиски тебя… [23]

Разве мы не стремимся именно к такой судьбоносной встрече с Тем, кто нам послан богами, кто сделает нас совершенными, а нашу личность — целостной? Разве в посвященном любви диалоге «Пир» Платон не выразил именно такую надежду, вложив в уста Аристофана ироничное описание изначальной целостности людей, последующего расщепления их богами за неблаговидные деяния и мира, наполненного половинками человеческих душ, которые истово ищут свою вторую половину? Но Руми знает лучше:

… не понимая, насколько это тщетно.

Влюбленным нигде не суждено встретиться.

Каждый из них все время находится внутри другого [24].

У меня есть копия полотна XIX века — картины художника эпохи прерафаэлитов. Эта очень сентиментальная картина, на которой изображен чудесный момент созерцания Данте Беатриче (Беатрис Портинари), которая идет по набережной Арно во Флоренции. В левой части картины стоит пораженный Данте, приложив руку к своему израненному сердцу. Беатриче идет к нему с розой в руках, не только очаровывая его своей прелестью, но и навевая очертания того блаженного образа, который он позже увидел в Раю. По одну сторону от Беатриче стоит ее подруга, одетая в голубое (голубой цвет в Средние века символизировал девственность и духовность); по другую сторону — подруга, одетая в красное (красный цвет символизировал чувственность и страсть). Присутствует и то, и другое. Позже эта женщина, которую Данте никогда лично не знал, станет его духовным проводником, его психопомпом; она выведет его из Ада и приведет в Божественную Обитель.

Этот сюжет заряжен энергетически — он представляет собой сплошное символическое изображение проекций. Реально только переживание Данте; нереальна же сама Беатриче, представляющая собой энергетический источник, питающий творчество Данте и делающий его мифопоэтическим голосом своей эпохи. И так происходит всегда: наш Возлюбленный, который нас вдохновляет, все время находится у нас внутри. По существу, это одно из самых поразительных свойств проекции: она помогает высвободиться энергии, которая иначе бы продолжала дремать. Нет сомнений, что это относится и ко мне, и к вам, и к Данте, и к любому художнику, любому антрепренеру, любому автомеханику, любой официантке, то есть к любому человеку.