Со мной так нельзя!: каким бывает насилие и как его распознать - Светлана Морозова Страница 12

В ходе инцидента насилия домашний тиран ведёт себя так, что можно подумать, будто он находится в остром психотическом состоянии. Но, как гласит народная поговорка, «сумасшедший, а мыла не ест». На самом деле абьюзер чётко отслеживает обстановку и, как только на сцене появится кто-то посторонний, кто может вмешаться, сразу перестаёт буйствовать. Следовательно, он может сдержаться, просто не считает нужным это делать.

После того как инцидент насилия завершился, женщина чувствует себя обиженной, раздавленной, полностью потерявшей ориентиры, как будто её переместили в незнакомую пугающую реальность. Иногда из-за полученных травм ей требуется медицинская помощь. Она заявляет о готовности уйти от абьюзера. Услышав это, он просит прощения, обещает исправиться (но при этом возлагает ответственность за произошедшее на женщину: «Только ты больше меня так не доводи»), преподносит цветы или подарки. Так протекает фаза ПРИМИРЕНИЯ.

«Ну вот, на самом-то деле он именно такой, он любит меня, – думает женщина, – а то, что между нами произошло сегодня ночью, всего лишь недоразумение. Всякое бывает! Ведь невозможно прожить вместе долгие годы и ни разу не поссориться». Она идёт ему навстречу, даже сама извиняется: «наверное, что-то не так сказала», «у меня тоже характер не сахар». И остаётся. Отношения возвращаются на тот начальный уровень, когда они были безоблачно счастливы. Эта фаза носит название «МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ», и во время него женщине даже в голову не придёт уходить: зачем, если им вместе так хорошо.

Она думает, что это никогда не повторится. Но проходит время медового месяца, постепенно раздражение абьюзера снова нарастает – и завершается инцидентом насилия, которого она боялась, пыталась предотвратить, но не смогла избежать. Затем снова примирение и снова медовый месяц – и вот её уже втянуло в круговорот, из которого не вырваться. Примирения становятся всё суше и формальнее, медовый месяц всё короче, насилие отвоёвывает всё больше места в её жизни. Когда же женщина наконец это замечает и хочет уйти, у неё уже слишком мало сил для столь решительного поступка.

Возможно ли уйти сразу после первого инцидента насилия? А после второго? Да, если есть отчётливое понимание: «Со мной так нельзя». Совсем нельзя. Ни разу

Человеку, который повёл себя так однажды, нельзя давать второй шанс. Но, к сожалению, этому нигде не учат, а учат (преимущественно девочек) противоположному: надо прощать людей. Надо быть доброй, чуткой и понимающей. С людьми, которые тоже стараются быть добрыми, чуткими и понимающими, это работает. Однако использовать те же принципы общения с человеком, который старается тебя подчинить, – всё равно что открыть ворота злобному врагу. К несчастью, когда приходит понимание, что перед тобой враг, территория уже сдана, на улицах валяются трупы, а дать отпор проблематично.

Небольшая интермедия на тему того, откуда берутся женщины, попадающие в абьюзивные отношения. Оправданно ли представление о том, что это девочки из семей, где тоже практиковалось насилие? Да, велик шанс, что они не заметят, что что-то не в порядке, сочтут, что так и надо: ну да, жизнь – боль, семейная жизнь особенно. Но ведь женщины, выросшие в хороших, гармоничных семьях, тоже не защищены! Они по умолчанию считают, что везде так, как в их родном доме, что близкие люди не обижают друг друга, а если вдруг нечаянно обидели, то это исключительный случай, о котором после извинения не стоит вспоминать, – и попадают в этот капкан… Это всего лишь ещё одна иллюстрация того, что в поисках ответа на вопрос «Почему происходит домашнее насилие?» НАДО ПРИСМАТРИВАТЬСЯ НЕ К ПОСТРАДАВШИМ, А К НАСИЛЬНИКАМ.