Магические зеркала. Магия полов - Поль Седир Страница 11

Круг, начерченный на земле, окружал алтарь с неугасимым огнем, посвященным «Garounahs». Над огнем стоял треножник, поддерживающий большой глиняный сосуд, в который влили четверть содержимого из принесенных ваз. Несколько сотен присутствующих стояли вокруг круга, и некоторые из них неистово били в барабан, и грубые цимбалы производили странную прелюдию к начинающемуся священному экстазу.

В это время шейх указал на символ огня – этой всеобъемлющей и вечно действующей души природы, выше которой есть только три божественных могущества Para-Brahm’а. Треугольник символизировал идеал творения, постоянства и трансформации.

У алтаря в земле был врыт шест, покрытый кожею кобры и увенчанный пальмовым орехом. Это – изображение созидающей силы божества, силы мужской, суровой, убедительной, тогда как вазы, подвергающейся действию огня, представляли могущество пассивное, основное, силу женскую.

Соразмерно волнующимся ритмам голосов мольбы, при рокоте барабанов, взвизгивании медных флейт и других инструментов начался странный танец, скандированный резкими вскрикиваниями девушек и женщин. Мало-помалу экзальтация участвующих дошла до религиозного исступления.

Молодые девушки, украшенные всею роскошью Востока, легкими, эластичными движениями, в которых казалось участвовало все тело, грациозным изгибанием бюста, легким сгибанием колен, перекрещивающимся с жестами обнаженных рук, с неизъяснимою прелестью, картинно изображали самую идеальную поэзию любви. Они кружились вокруг Phalliculi’ической эмблемы и время от времени перемешивали серебряными лопаточками содержимое принесенных ими ваз. Первые же две пары выдерживали симметрический ритм.

Тогда вдруг заговорил старый брамин, но так, что его голос не нарушал того созерцательного состояния иностранцев, в котором они находились под влиянием этой своеобразной музыки и оригинального зрелища. Состояние это магнетическою силою проникло до самого центра их духа, чтобы, как воск, формировать их при первых же действиях магических ритуалов.

Старик языком, украшенным драгоценными цветами восточной поэзии, открыл им истинную природу страсти; он объяснил им ее, как скрытый корень человеческой души, как опору всякого существования, как невидимую пружину, приводящую в движение каждое творение. Она, вначале чистая сущность (essence), разделяется потом на многочисленные иерархи сил; она есть эликсир для того, кто покорит ее. Она священна и проявляется как всемогущая десница для того, кто господствует над ней. Вещество, содержащееся в этих вазах, прибавил Шейх, заряжено, так сказать, страстью и посредством магической силы этой последней, когда кристаллы будут покрыты этою жидкостью, то смотрящие в нее увидят не только всевозможные сцены из земной жизни, но также и волшебные картины и местопребывание богов.

В продолжение этого разговора музыканты ускорили темп, а танцующие скорость их движений, и вдруг первые пары быстро выдвинулись вперед, и старшая из девушек, в то время как ее подруги продолжали перемешивать подогревающуюся массу, танцуя, сбросила с себя золотую тунику, и восхищенным взорам присутствующих представилась божественная красота форм. Античные контуры молодого бюста как бы купались в воздухе и освещенные лучами вечерней звезды отливали опаловым блеском. Распущенные волосы оттеняли нежность ее персей и благородные изгибы ее торса. Как чудесный цветок какого-то сказочного растения, головка баядерки с чудным овалом увенчивала красоту трепещущего бюста, в то время как из-под томных век ее струилось какое-то магическое обаяние глаз.

Движения ее были чужды нашей хореографии, но символы оживлялись силою науки высших святилищ, и каждый шаг ее проявлял Аркан, а каждый жест призывал силу. Волнообразные изгибания ее торса, плавное покачивание ее бедер, соединенные с переплетающимися движениями ее гибких и нежных рук, и божественный взгляд этой прекрасной девственницы – делали ее истинным олицетворением любви. Казалось, что само трепетание души выражалось в этом прекрасном и непорочном теле. Волнообразные и полные сладостной неги и истомы движения выражали тысячи оттенков желания, стыдливости, – и все это чувствовалось зрителями, безмолвными от восторга, ибо красота живет только в неизъяснимой Тайне.

Из своего восхищенного созерцания полковник был выведен приглашением священной танцовщицы взглянуть в большие магические вазы, где он вместо кипящей черной массы, к своему удивленно, увидел нежные цвета, ежеминутно меняющиеся в бесконечно разнообразные формы цветов. Старший жрец налил слой этой жидкости, где полковник увидал дорогих его сердцу родных и друзей и другие поразительные картины.

Да простит мне, читатель этот длинный рассказ, приведенный мною здесь, как иллюстрация одной из великих тайн храма Востока.