Идеология суверенитета. От имитации к подлинности - Михаил Леонтьев Страница 11
Идеология суверенитета. От имитации к подлинности - Михаил Леонтьев читать онлайн бесплатно
У Путина есть идеология, безусловно. Это идеология суверенитета. В её русле он так или иначе действует с 2000 года. Её он акцентировал в прошлогоднем президентском Послании. И соответственно, желает он того или нет, это идеология Империи, имперской идентичности. Поскольку никакого другого реального суверенитета, кроме имперского, в современном мире быть не может.
Однако это протоидеология, поскольку «полуполной» идеологии не бывает.
Стакан наполовину пуст или стакан наполовину полон? Когда речь идёт о публичном выступлении политического лидера (я имею в виду прошлогоднее Послание), абсолютно естественно ожидать, что он будет придерживаться последней трактовки. Притом что таковая никак не противоречит действительности.
Вопрос в другом: почему этот стакан наполовину пуст, что это за пустая половина и какой пустотой она наполнена? Когда речь идёт о государственной власти, надо понимать: там, где идеология, — только там и есть государственная власть. А там, где её нет, — пустая половина стакана. То есть пространство скрытой власти, противостоящей государству.
Наша политическая система — это компромисс между государством (институтом президентской власти) и олигархическим правлением.
Отсюда, из этой полупустоты, — все тревожные симптомы этой системы. Это — необеспеченность устойчивого воспроизводства власти. И отсюда все эти, до сих пор никак не долеченные игры с «тандемом». Это сохраняющаяся конспиративность всей российской политики и конкретных политических решений, когда вполне логичные в рамках государственной идеологии действия вынужденно прячутся за политкорректными ширмами. Так, например, полный запрет на деятельность политических НКО, действующих на американские гранты, является вполне логичным ответом на преамбулу «акта Магнитского», в которой, по сути, декларируется намерение Соединённых Штатов финансировать свержение действующей власти в России. Однако этот идеологически абсолютно безупречный ответ вынужденно прикрывается нравственно уязвимой вознёй вокруг запрета американского усыновления.
Наша посткатастрофная элита — «полуолигархия» — тоже, безусловно, имеет свою идеологию. Как и положено, прикрытую утопией — «всеобщей представительной демократией». Эту тоталитарную идеологию можно назвать компрадорским олигархическим либерастизмом (политкорректное название — либеральный фундаментализм). И эта идеология, персонифицированная финансовыми властями и лично «конструктивным оппозиционером Кудриным», полностью определяет экономическую политику и экономический строй современной России.
И идеология суверенитета жёстко утыкается в пространство экономической политики, стратегически абсолютно компрадорской и противостоящей любым попыткам самостоятельного развития. «Это не ваша часть стакана! И нечего туда соваться!» Именно поэтому у Путина нет и не может быть, при сохранении действующего властного компромисса, никакой самостоятельной экономической идеологии, а соответственно, и никакой идеологии развития и идеологии лидерства.
Вторая половина пути состоит в том, что такая идеология должна появиться и реализоваться в деятельности. Иначе первая половина будет бессмысленна и безрезультатна.
Вторжение идеологии суверенитета на поле экономической политики за границы действующего властного компромисса и означает, по сути, ту самую революцию (сверху!). А без неё, без слома этого компромисса, никакое развитие невозможно. Да и воспроизводство власти и самой страны невозможно. И всякие требования и надежды на спасительные перемены в экономической политике тщетны и беспредметны.
Кризис никуда не делся. И «выход» из кризиса с неизбежностью будет похлеще «входа». Повторим: императивом кризиса является принуждение России к модернизации, поскольку уже «вторые» волны его раздолбают нашу сырьевую экономику.
Можно ещё раз упомянуть о неизбежности наступления эры сланцевых углеводородов — то есть дешёвых и общедоступных, — но, даже игнорируя эту перспективу, очевидно, что просто конъюнктурное среднесрочное падение сырьевых цен, неизбежное с ударом очередных кризисных волн, нынешнюю российскую экономику добьёт. И не только экономику, с учётом вызовов социально-политического и военного характера, которыми неизбежно сопровождается кризис. Это означает только одно: нам надо в кратчайшие сроки создать другую экономику. Какую?
Вот здесь и проявляется главное фундаментальное различие между двумя подходами к так называемой «модернизации». Давайте сразу оговоримся о презумпции добросовестности сторонников этих двух подходов, оставив за скобками непродуктивный нудёж на тему о том, что всё это пустой пиар или что, мол, все распилят и разворуют.
Концепция либеральной модернизации — назовем её условно «сколковской» (ничего конкретно против «Сколково» не имея) — построена на скорейшей интеграции в мировые технологические инновационные цепочки, заманивание сюда глобальных структур, капиталов и технологий, заинтересованных (почему-то) в вовлечении российских интеллектуальных и материальных ресурсов в сферу инноваций. По сути, это позиция подрядчика в рамках глобального разделения труда даже с амбициями побороться за место особо привилегированного подрядчика. При этом очевидно, что главным распорядителем и главным бенефициаром по определению будем не мы.
В этой схеме не просто нет места реальному суверенитету — он, в общем, и не нужен. Он мешает адаптации к глобальным рынкам и потокам капиталов и технологий. То есть страна должна выстроить максимальное количество адаптеров — финансовых, экономических, культурных, политических, — чтобы как можно легче и быстрее подключиться к глобальной системе. И она нас полюбит. Естественно, эта концепция предполагает, что «капиталов в мире гораздо больше, чем в России», и, если обеспечить «инвестиционную привлекательность», они к нам придут. Причём придут именно нас модернизировать.
Этот подход, безусловно, обладает тем преимуществом, что он инерционен, неконфронтационен, естественен для действующей ныне модели глобального мира. Это шанс не только подзаработать на подряде, но и понравиться хозяевам этого мира. Шанс, что не будут обижать, и даже, возможно, пустят дальше передней.
Однако в контексте нынешнего кризиса всё это просто неверно. Поскольку это кризис именно данной глобальной системы, которая в процессе его перестанет быть и глобальной, и системой. Проще говоря, все эти радужные мечты базировались на концепции непрерывного и неограниченного роста, концепции продуцирования новых и новых ресурсов, достаточных для освоения и адаптации «развивающихся» стран и народов. Это всё напоминает мечты Украины о евроинтеграции. Построенные на древних сказках, как Евросоюз поднимал какую-нибудь Испанию и Португалию. Или Грецию. Кстати, где она теперь, эта Греция?
Ничего этого больше не будет. Нынешняя экономическая эпоха этим кризисом заканчивается. Даже игнорируя то обстоятельство, что Россия не сможет сохраниться как единый субъект и вообще как субъект, вписавшись на подсобные роли, — бог бы с ним, с субъектом, для настоящего либерала это не существенно, — даже в этом случае никаких надежд «вписаться» нет. Внешняя конъюнктура для России на обозримую перспективу будет негативной (послушайте хоть того же Кудрина). А вышеописанная модель полностью определяется внешней конъюнктурой.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments