Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла - Марк Д. Хаузер Страница 109

1a.Если вы спите с моей женой, я убью вас.

1b.Не спите с моей женой, или я убью вас.

2а. Если вам больше двадцати одного года, то вы можете пить алкоголь.

2b. Вам не больше двадцати одного года, или вы можете пить алкоголь.

Первую проблему понять легко. Второе утверждение 1b следует естественно и очевидно из первого утверждения 1а. Во втором случае эти два утверждения кажутся крайне разъединенными. В чем особенность формулировки проблемы 1, которая делает ее столь не похожей на проблему 2? Как заставить человека увидеть, что условие из формы «если Р, тогда Q» может быть представлено различными способами? Исследователи мышления Спербер и Гиротто предполагают, что, получая описание случая через отрицание, люди с готовностью рассуждают по поводу этой проблемы и ищут альтернативное представление по формуле нечто «не Р или Q». Кроме того, когда условие написано как утверждение, касающееся моральных прав, люди интерпретируют формулу «если Р, тогда Q» как требование того, что запрещается (т. е. утверждение «Р и не Q» является эквивалентным обману). Таким образом, Спербер и Гиротто указали на то, что наша способность обнаруживать нарушения в условном утверждении «если Р, тогда Q» не зависит от конкретной способности обнаруживать мошенников. Более того, если контекст релевантный, намерения организатора четкие, а альтернативное представление условий прозрачно, испытуемые легко выполняют многие варианты задачи Уэйсона.

В ответ на критику Космидес, Туби и их коллеги представили своим оппонентам три определенных ответа. Во-первых, они утверждают, что результаты исследований, показывающих повышение эффективности выполнения задач Уэйсона посредством управления другими, несоциальными контекстами, не относятся к делу. Потому что первичные интуитивные представления человека в процессе эволюции имели адаптивную задачу: он использовал рассуждение для того, чтобы решать проблемы социального обмена и обнаружения мошенника. Тот факт, что существуют психологические механизмы, использующие рассуждение для решения других задач, — отдельная проблема. Далее, возможно, что у человека в эволюции развилась специальная способность для обеспечения социальных контрактов и обнаружения мошенников, которая впоследствии была «заимствована» для решения других проблем, которые появились в нашей эволюционной истории.

Второе опровержение поступает из ряда исследований, в которых задача Уэйсона существенно модифицируется. Эволюционные психологи Гигерензер и Хуг провели эксперимент, в котором каждый испытуемый прочитывал следующее утверждение: «Если служащий получает пенсию, то этот служащий, должно быть, работал в фирме, по крайней мере, в течение десяти лет». Одной половине испытуемых экспериментатор сказал, что они должны воспринимать эту фразу, как будто они были управляющими, а другой половине, — как будто они были служащими. Хотя каждый участник эксперимента читал одно и то же утверждение, их установки оказались разными. Служащие искали обман со стороны управляющих, а управляющие пытались найти обман со стороны служащих. Таким образом, одна лишь смена установки смещает фокус внимания на специфические виды нарушений.

В оригинальных экспериментах Космидес и Туби испытуемые прочитывали исходное утверждение, написанное на карте: «Если вы X, то должны носить кусочек вулканической скалы, подвязанный к вашей лодыжке». Чтобы определить, какую карту следует переворачивать, вы должны искать людей, которые подходят на роль X, и тех, кто не носит кусочка вулканической скалы на своей лодыжке. Когда статус X связан с каким-то вознаграждением, например с посещением вечеринки, испытуемые выполняли задачу хорошо, без нарушений. Когда статус X не несет вознаграждения или предполагает наказание, испытуемые выполняли задание плохо. Вместе взятые, эти результаты, кажется, подвергают сомнению критическую линию Спербера — Гиротто, поскольку единственный фактор, который изменяет выполнение испытуемым задания, — специфика поощрений и наказаний, имеющих отношение к некоторому социальному контракту.

Третий ответ авторы формулируют на основе обследования пациента Р. М. с повреждением путей, соединяющих основания лобных долей и миндалину [271].

Как упоминалось в главе 4, эта часть лобных долей обеспечивает тормозной контроль поведения и обработку информации, связанной с вознаграждением, в то время как миндалина обеспечивает эмоциональную оценку ситуации. Когнитивный невролог Валери Стоун и ее коллеги предъявляли пациенту Р. М. две формы задачи Уэйсона. Первая форма, как и ранее, представляла условие социального контракта, вторая форма диктовала в качестве условия необходимость соблюдать правила предосторожности. Условие социального контракта всегда имело следующую исходную форму: «Если вы выбираете выигрыш, вы должны удовлетворять определенным требованиям». Условие, предполагающее предосторожность, имело другую исходную форму: «Если вы выполняете опасное действие, сначала предпримите меры предосторожности». Приведем пример условия, требующего соблюдать осторожность: «Если вы прыгаете с утеса, сначала закрепите на себе страховочный шнур».

Хотя оба варианта задач подпадают под одну широкую категорию [272], мы могли бы получить доказательство их разного нервного обеспечения, наблюдая у испытуемого Р. М. утрату способности к решению только одного из двух заданий. В неврологии такое различие, или разобщение, — информативный признак, свидетельствующий о двух разных мозговых системах, каждая из которых выполняет свои функции. По характеру выполнения задания, требующего соблюдения предосторожности, пациент Р. М. напоминал здоровых испытуемых, но его эффективность падала на 40% ниже нормы при выполнении заданий по социальным контрактам. Если в основе способности к рассуждениям лежит общая психологическая система без специфических ограничений на содержание, то этот вид дефицита объяснить нельзя. Единственный способ объяснить различия в выполнении пациентом Р. М. заданий — это признать, что нейрофизиологическая основа различных видов рассуждения связана с разными видами нервных сетей. Однако это отнюдь не вариант известной поговорки «каждому свое». Скорее это аргумент в пользу представлений об особенностях умственных способностей и строения мозга человека вообще. Независимо от того, кто вы — охотник/собиратель, живущий в саванне, или бизнесмен с Уолл-стрит, ваш мозг обладает различным «программным обеспечением», благодаря чему возникает мышление в сфере социальных контрактов, с одной стороны, и предосторожности в организации поведения — с другой.