Импульс влечения. С комментариями и объяснениями (сборник) - Зигмунд Фрейд Страница 10

Путаница в наименовании и классификации данного расстройства была, несомненно, связана с отсутствием тех методов исследования и тех знаний, которые доступны в наше время. Но в итоге каждый из исследовавших навязчивость оказался в том или ином прав. Так, например, Крепелин, предложивший, по мнению Фрейда, ошибочную классификацию навязчивости, оказался по сути прав. Благодаря генетическим исследованиям выяснилось, что обсессивно-компульсивное расстройство на уровне генов имеет много общего с биполярными и психотическими расстройствами.

Я хочу привести вам лишь два примера анализа симптома навязчивости, один из старого наблюдения, который не могу заменить лучшим, и недавно полученный. Я ограничиваюсь столь незначительным числом, потому что при таком сообщении придется стать весьма многоречивым, вдаваться во все детали. Одна дама в возрасте около тридцати лет, которая страдала тяжелейшими навязчивыми явлениями и которой, возможно, я бы помог, если бы коварная случайность не уничтожила плоды моего труда – возможно, я вам еще расскажу об этом, – помимо прочих по нескольку раз за день совершала следующее странное навязчивое действие. Она выбегала из своей комнаты в соседнюю, останавливалась там в определенном месте возле стоящего посредине стола, звонила своей горничной, давала ей какое-то незначительное поручение или же отпускала ее без такового, а затем снова бежала назад. Конечно, это не был тяжелый симптом болезни, но он все же сумел пробудить любопытство. Разъяснение получилось не вызывающим никаких сомнений, самым что ни есть безупречным образом, без какого-либо содействия со стороны врача. Я даже не знаю, каким образом я мог бы прийти к какому-либо предположению о смысле этого навязчивого действия, предложить его истолкование. Сколько я ни спрашивал больную: «Почему вы это делаете? Какой это имеет смысл?» – она отвечала: «Я этого не знаю». Но однажды, после того как мне удалось преодолеть у нее большое принципиальное сомнение, она вдруг сделалась осведомленной и рассказала о том, что было связано с этим навязчивым действием. Более десяти лет назад она вышла замуж за гораздо старшего мужчину, который в первую брачную ночь оказался импотентным. В ту ночь он бесчисленное множество раз прибегал из своей комнаты в ее, чтобы повторить попытку, но всякий раз безуспешно. Утром он с досадой сказал: «Будет стыдно перед горничной, когда она придет убирать постель», – схватил пузырек с красными чернилами, случайно оказавшийся в комнате, и вылил его содержимое на простыню, но не в том месте, где должно было бы находиться такое пятно. Вначале я не понял, что общего между этим воспоминанием и рассматриваемым навязчивым действием, поскольку я нашел соответствие только с повторяющейся беготней из одной комнаты в другую и еще отчасти с появлением горничной. Тут пациентка подвела меня к столу во второй комнате и указала на большое пятно на скатерти. Она заявила также, что становилась к столу таким образом, чтобы вызванная ею девушка не могла не заметить пятна. Теперь в тесной связи между той сценой после первой брачной ночи и ее нынешним навязчивым действием сомневаться уже было нельзя, но на этом примере можно понять еще и многое другое. Прежде всего становится ясным, что пациентка идентифицирует себя со своим мужем; более того, она изображает его, подражая его беготне из одной комнаты в другую. Далее, если придерживаться этого сопоставления, мы должны, пожалуй, признать, что кровать и простыня заменяются столом и скатертью. Это покажется произвольным, но, наверное, мы не без пользы изучали символику сновидений. В сновидении тоже очень часто можно увидеть стол, который, однако, следует толковать как кровать. Стол и кровать вместе составляют брак, поэтому одно с легкостью может заменяться другим. Доказательство того, что навязчивое действие имеет смысл, пожалуй, уже приведено; оно, по-видимому, является изображением, повторением той многозначительной сцены. Но мы не обязаны останавливаться на этой видимости; если мы детальнее исследуем отношение между тем и другим, то, вероятно, получим разъяснение того, что за этим стоит, намерения навязчивого действия. Ядром его, очевидно, является вызов горничной, которой она показывает пятно в противоположность замечанию своего мужа: «Будет стыдно перед служанкой». Он – чью роль она исполняет, – стало быть, не стыдится служанки, пятно, следовательно, на своем месте. Итак, мы видим, что она не просто повторяет сцену, а продолжает ее и при этом корректирует, делает так, как должно быть на самом деле. Но тем самым она корректирует и другое, то, что в ту ночь было столь неприятным и что потребовало для выхода из того положения красных чернил, – импотенцию. Следовательно, навязчивое действие говорит: «Нет, это неправда, ему незачем было стыдиться горничной, он не был импотентным»; по образцу сновидения оно изображает это желание в нынешнем действии как исполненное, оно служит тенденции возвысить мужа над его тогдашней неудачей. К этому добавляется все остальное, что я мог бы рассказать вам об этой женщине; точнее сказать: все остальное, что мы о ней знаем, указывает нам путь к этому толкованию самого по себе непонятного навязчивого действия. Женщина уже несколько лет живет отдельно от своего мужа и борется с намерением развестись в судебном порядке. Но не может быть и речи о том, чтобы она была от него свободной; она вынуждена оставаться ему верной, она отдаляется от всего света, чтобы не впасть в искушение, она извиняет и в своей фантазии возвеличивает его. Более того, глубочайшая тайна ее болезни заключается в том, что ею она оберегает мужа от дурной славы, оправдывает пространственное отделение от него и позволяет ему вести комфортную отдельную жизнь. Таким образом, анализ безобидного навязчивого действия прямым путем ведет к самому внутреннему ядру данной болезни, но в то же время выдает нам значительную часть тайны невроза навязчивости как такового. Мне хочется задержать вас на этом примере, ибо он объединяет условия, которых по справедливости нельзя требовать от всех случаев. Толкование симптома было найдено здесь больной одним махом без руководства или вмешательства аналитика, и это произошло благодаря связи с переживанием, которое не принадлежало, как это обычно бывает, забытому периоду детства, а имело место в зрелой жизни больной и, не угаснув, сохранилось в ее воспоминании. Все возражения, которые обычно выдвигает критика против наших толкований симптомов, разбиваются об этот отдельный случай. Правда, не всегда дело обстоит у нас так хорошо. И еще одно! Не бросилось ли вам в глаза, как это незначительное навязчивое действие ввело нас в интимную жизнь пациентки? Женщина едва ли расскажет что-либо более интимное, чем история своей первой брачной ночи, и разве должно было быть случайным и несущественным, что мы пришли как раз к интимным сторонам половой жизни? Правда, это могло бы быть следствием выбора, сделанного мною на этот раз. Не будем судить слишком быстро и обратимся ко второму примеру, он совершенно другого рода и является образцом часто встречающейся категории, а именно церемониала отхода ко сну.