Обучение тишиной - Евгений Трубицин Страница 10

— Но если мне от них плохо, разве это не говорит, что эмоции — отрицательные? — с удивлением спросил я.

— Это говорит только о том, что происходит нечто, не вписывающееся в твою картину мира. А в процессе адаптации к новому, организм, в начале сопротивляется и готовиться к борьбе. Тело становится жестким от напряжения. Если бы человек понимал это и не усиливал реакцию, то все проходило бы намного легче, не вызвав никаких эмоций. Нужно просто понимать как ты устроен и не переть против себя. — когда старик закончил, я увидел в его словах смысл. В течение своего монолога он рассматривал сигару с интересом, затем поднес ее к носу, жадно втянул аромат и не закурив, убрал обратно в стол.

— Но самое главное, — продолжил он — научиться ловить момент зарождения эмоции. А для этого нужна очень быстрая реакция, которую ты и должен был приобрести, когда убирал мысли. Но сейчас тебе еще рановато говорить об этом, так как большая часть отрицательных эмоций исходит от ложной личности, когда она считает, что ей требуется защита.

Когда он закончил говорить, я сразу же вспомнил о своем опыте с наблюдением за своим «я» и сразу же протараторил:

— Я как раз все понял о ложной личности.

И затем во всех подробностях рассказал ему о пережитых впечатлениях. На это у меня ушло наверное минут двадцать. Все время, пока старик слушал, он одобрительно покачивал головой. А когда я закончил, он с улыбкой проговорил:

— Как я уже говорил раньше, если то, что ты узнал или пережил, тебя ни на йоту не изменило, зачем тогда это нужно. Все подобные переживания хоть иногда и полезны, но только как возможность перестроить свое привычное восприятие. Если бы после описанного великого опыта, — при произнесении слова «великого» он развел руки, будто бы показывая, что поймал огромную рыбу — ты стал использовать его в жизни, тогда действительно было бы о чем говорить. Но сейчас я вижу, что ты практически такой же как и пятнадцать месяцев назад. Только чуть по-быстрее соображаешь. — закончил он.

Поразмыслив над его словами, я с горечью признался себе, что он прав. И моя психологическая свобода была иллюзией. Я еще зависел от мнения окружающих и хотя не так часто, но все же испытывал многочисленные, ни чем не обоснованные, страхи. Пока я все это осознавал, мы просидели в молчании минуты две.

— Позже мы поговорим с тобой как использовать твой пережитый опыт, а пока у тебя другое задание. — возобновил беседу старик и протянул мне прохладный металлический шарик.

— Не выпускай его с утра до вечера, ни при еде, ни в душе, ни в туалете, нигде. — сказал он, уставившись на меня своими смешливыми глазами.

— Но задача ни в том, чтобы просто таскать его повсюду. Твоя цель — постоянно осознавать его и ощущать поверхность. — старик замолк, видимо ожидая от меня какой-то реакции.

— А разве для этого нужно что-то делать? Я имею ввиду, что разве удерживая его в руке, я не буду постоянно это осознавать? — спросил я, заинтересовавшись.

— Ты не осознаешь даже свое тело, которое носишь сейчас — через смех проговорил он.

После слов старика я испытал небольшой ступор и через секунду впервые почувствовал, что сижу немного задрав плечи и наклонившись чуть вперед, из-за чего у меня даже болела спина. И эту боль я также не замечал. Я снова был вынужден признать, что он прав.

— А мне нужно носить шарик попеременно, то в левой, то в правой руке? — проговорил я немного сконфуженным голосом.

— Я же тебе сказал, только в левой руке. Если бы ты был левша, носил бы в правой — закончил он и внезапно поднялся.

— Ладно, пошел я домой. Приходи через неделю. И смотри не потеряй шарик или будешь продолжать занятия самостоятельно. — на ходу проговорил старик и начал выходить из комнаты.

Я поспешно поднялся и быстрым шагом направился к выходу. Мы вместе спустились с ним по лестнице и вышли из здания. Попрощавшись, старик пошел налево, а мне нужно было направо, к остановке. Пройдя пару шагов я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на учителя и увидел, что он подходит к блестящему, черному мерседесу. Открыв дверь машины, он включил двигатель и быстро уехал. Не дожидаясь возвращения домой, я взял металлический шарик в левую руку и пошел на остановку.

Через несколько дней я уже ощутил всю необычность постоянного ношения шарика. Мне не привычно было мыть посуду, есть и пить, надевать одежу и завязывать шнурки. В транспорте, по дороге на учебу, я удерживал пакет с тетрадями и учебниками только тремя пальцами. Во время моего пребывания в институте я старательно скрывал шарик от других, чтобы избежать не нужных расспросов.

Целыми днями я старался удерживать часть внимания на шарике, но примерно треть этого времени ощущения терялись: при разговорах, поездках в общественном транспорте и больше всего тогда, когда мысли становились неуправляемыми. Тем не менее я заметил интересный эффект. Если раньше я мог полностью погрузиться в диалог с каким-нибудь знакомым, то теперь, меня зачастую возвращал в бдительное состояние, шарик, удерживаемый в руке. Но к концу недели я все больше стал к нему привыкать и ощущения стали притупляться. А в день, когда я должен был ехать к учителю, шарик практически потерял свою эффективность.