Любовь - Рихард Давид Прехт Страница 10

Когда лауреат Нобелевской премии француз Жак Моно в 1970 году в своей книге «Случайность и необходимость» объявил биологию сферой господства случайностей, он так успешно вселил в биологов неуверенность, что ему мог бы позавидовать представитель церкви. Дело в том, что биологи ищут закономерности и правила. Возможно, что возникновение жизни на Земле и развитие разнообразных растительных и животных видов и в самом деле представляет собой невообразимый хаос, но в основе его лежит не подлежащий сомнению метод.

Через шесть лет после публикации книги Моно об этом во всеуслышание объявил молодой английский зоолог Ричард Доукинс в книге «Эгоистический ген». До тех пор никто не знал о существовании этого тридцатипятилетнего доцента Оксфордского университета, но теперь он в одно мгновение превратился в биологического гуру. Доукинс являет собой тип глубоко религиозного атеиста. Как и многие религиозные люди, он одержим потребностью в порядке, смысле и всеобъемлющем объяснении. Недавно он потряс широкую публику новой книгой «Божественный бред». С поистине ветхозаветной горячностью он пытается убедить мир в том, что существует Бог — лучший и более могущественный, чем Бог христианства и ислама, а именно Бог генов. Они — гены — всемогущи, всесильны и отвечают за все. Они и только они направляют человеческое бытие от утробы матери до гробовой доски. Да будет воля их, как в животном царстве, так и в вертепе человеческом.

Конечно же, идея проследить историю эволюции с точки зрения генетики принадлежит не Ричарду Доукинсу, хотя сегодня ее неизменно связывают с этим именем. Человек, поставивший гены в центр мироздания, на несколько лет старше автора упомянутых бестселлеров, был признанным своим цехом специалистом и эксцентричным гением.

Уильям Дэвид Гамильтон родился в 1936 году в Каире. Отец его был инженер из Новой Зеландии, а мать — врачом. Детство Гамильтон провел в Англии и Шотландии. Пока в небе Великобритании бушевала воздушная война, а отец занимался производством ручных гранат, юный Уильям запоем читал книги по естествознанию и собирал бабочек. Однажды любознательный подросток обнаружил в кабинете отца взрывчатку и решил с нею поэкспериментировать. Взрыв едва не стоил ему жизни. Мать на кухне в экстренном порядке ампутировала сыну искалеченные пальцы правой руки. Выздоровление затянулось на несколько месяцев.

Потом Гамильтон изучал биологию в Кембридже. Это было волнующее время, атмосфера на факультете была буквально наэлектризована. Именно в 1953 году, когда Гамильтон поступил в Кембриджский университет, американец Джеймс Уотсон и англичанин Френсис Крик, работавшие в университете, расшифровали структуру двойной спирали и молекулярную структуру нуклеиновых кислот. До этого обоих ученых не считали светилами, а коллеги с химического факультета просто называли их «клоунами от науки». Но Уотсон и Крик знали, что делали. Элементарный процесс генетического наследования признаков получил биохимическое объяснение. Стой поры и началось победное шествие исследований генов.

Гамильтон тотчас присоединился к этому шествию. С самого начала его занимали два вопроса. Какую роль играют гены в процессе эволюции? Как с максимально возможной точностью рассчитать этот вклад математически? Дарвиновская теория эволюции отчаянно нуждалась в генетическом фундаменте. Ибо, если растительные и животные виды получают свою приспособленность к окружающей среде в готовом виде, то в основе этой приспособляемости лежит какой-то метод — метод, согласующийся с правилами передачи наследственности.

Господствовавшие до тех пор теории опирались на исследования преимуществ, получаемых отдельными, индивидуальными растениями и животными в результате появления тех или иных приспособительных признаков. Эти признаки в процессе размножения приносили пользу семействам, видам, стаям и стадам. Напротив, Гамильтон предположил, что в данном случае ученые взнуздали не ту лошадь.

Идея, касавшаяся эволюции, пришла в голову Гамильтону, когда он работал в области, весьма далекой от биологии. Докторскую диссертацию он писал в Лондонской школе экономики и политических наук. Восемь лет он потратил на то, чтобы математически рассчитать законы наследственности в приложении к эволюции и представить их «экономический» смысл. В окружении ученых-экономистов Гамильтон создал, строго говоря, не биологическую теорию, а экономическую теорию наследственности. Суть этой теории сводится к следующему: интерес гена заключается в том, чтобы сохраниться. Единственный шанс уцелеть в смертном организме — это по наследству перейти в другой организм. Чем больше генов како-го-то живого организма передается в следующее поколение, тем лучше для организма. В практике наследования и в выборе партнера имеет значение следующее: вклад гена заключается в том, чтобы как можно сильнее размножиться самому или помочь в этом своим ближайшим сородичам, ибо они как никто генетически близки данному живому существу.

В традициях того сообщества, в котором ему теперь приходилось вращаться, Гамильтон оформил свою идею в виде математических законов и подчинил ее основополагающему принципу соотношения затрат и пользы. Если Гамильтон прав, то гены по сути не что иное, как математики и экономисты: согласно теории, отношение пользы к цене нашей наследственности должно быть больше единицы, деленной на степень родства. Все ясно?

На самом деле это очень просто: если у меня двое детей, то с точки зрения моих генов это хорошо. Но существует возможность доставить моим генам немного радости, не производя на свет собственных детей. Например, можно помочь родному брату (который на 50 процентов является моей точной генетической копией) кормить, воспитывать и обучать его детей, что позволит ему завести, скажем, пятерых детей. В первом случае значение пользы равно 2, а во втором даже больше, 2,5. Решающее здесь то, что с помощью близкого родственника я смог передать потомству добрую толику моих генов. Согласно Гамильтону, этим можно объяснить непонятное на первый взгляд поведение животных и человека, которые поддерживают бессмысленные отношения с родственниками, на самом же деле здесь идет бессознательный подсчет соотношения затрат и пользы.

Докторская диссертация Гамильтона, опубликованная в 1968 году, вызвала сенсацию, но имя новоиспеченного доктора оставалось известным лишь узкому кругу специалистов. Общество в тот момент оживленно обсуждало прямо противоположную проблему, а именно влияние общества на половые роли и адаптацию человека в социуме. Экономическая биология Гамильтона подходила этой проблеме, как рыбке зонтик. Кроме того, Гамильтон был всего лишь каким-то завалящим доцентом, он хорошо писал, но не занимался преподавательской деятельностью. Для большинства он был и остался чудаковатым фанатиком, хотя известность его заметно возросла в 1980-е и 1990-е годы. Он был приглашенным профессором университетов в Гарварде и Сан-Паулу, получил звание профессора Мичиганского университета в Энн-Ар-боре, стал почетным членом Американской Академии Искусств и Наук, членом Британского Королевского Общества в Лондоне, и, наконец, удостоился звания профессора Оксфордского университета.

С возрастом страсть Гамильтона к эксцентричным теориям достигла апогея. Коллеги лишь недоуменно качали головами, когда гуру эволюционной биологии заявил, что отыскал причину всемирной эпидемии СПИД. По мнению Гамильтона, эпидемия болезни разразилась потому, что западные врачи, проводившие в Африке вакцинацию против полиомиелита, вводили людям зараженную сыворотку. Эту идею ученый почерпнул в журнальчике «Rolling Stones Magazine». Гамильтон отправился в Конго, чтобы найти доказательства для своей новой теории. В том, что специалист по эволюционной биологии проводит полевые исследования, нет ничего самого по себе странного. Но на причудливую теорию со всех сторон сыпались язвительные насмешки. Снова и снова вспоминали, что даже великие и прославленные ученые к старости начинали вести себя несколько странно. Химик Лайнус Полинг всерьез намеревался искоренить рак с помощью витамина С. Астроном Фред Хойл пришел к выводу, что грипп приходит к нам из космоса. Альфред Рассел Уоллес, совместно с Дарвином открывший принцип естественного отбора, в старости стал усердным посетителем спиритических сеансов. Вопрос, правда, заключался в том, что Гамильтон и раньше вел себя не совсем обычно. Его миссия в Конго в отличие от других чудачеств закончилась трагически. Гамильтон заразился малярией и был самолетом доставлен в Англию. 7 марта 2000 года он умер в одной из лондонских больниц в возрасте 64 лет.