Флэш по-королевски - Джордж Макдональд Фрейзер Страница 9

— Перестань, Флэш, — говорит Персевал, но я продолжал гнуть свое.

— Или, может, кто-нибудь из присутствующих здесь джентльменов? Готовы вы провести раунд-другой с кем-нибудь из нас?

Его ледяные глаза буквально вонзались в меня, но я не отвел взгляда, так как понимал, что зацепил Бисмарка. Он поразмыслил немного, потом говорит:

— Это вызов?

— О Боже, нет, — говорю я. — Просто вы сочли наш старинный добрый спорт простой дракой, и я хочу показать вам разницу. Если бы мне предложили, я бы с удовольствием попробовал себя в этом вашем искусстве шлагеров. Ну а вы что скажете?

— Вижу, вам не терпится отомстить за те скачки, — с улыбкой говорит он. — Хорошо, капитан, я попробую побоксировать с вами.

Полагаю, он держал меня за труса, не годного на серьезное дело, и был в этом совершенно прав, а еще считал — как большинство дилетантов — что бокс требует только грубой силы, и вот тут весьма заблуждался. Еще он сделал вывод, что по большей части это борьба, в которой он, без сомнения, имел кое-какой опыт. И вдобавок прикинул, что силой и массой ничуть не уступит мне. Но у меня имелся для него сюрприз.

— Не со мной, — говорю. — Я не Ник Уорд. Кроме того, я имею в виду не месть, а науку, а лучший учитель в целом свете сидит буквально в десяти футах от вас. — И я кивком указал на Галли.

Все мое намерение заключалось в том, чтобы выставить Бисмарка дураком, а Галли был способен сделать этой одной левой, потому мой выбор и пал на него. Я даже не надеялся, что Галли нанесет ему травму, ибо как большинство чемпионов, старина Джек принадлежал к породе добрейших и безобиднейших идиотов. И впрямь, услышав мое предложение, он залился смехом.

— Господи, Флэш, — говорит Джек. — Тебе же известно, сколько я привык получать за каждый выход на ринг? А теперь ты решил поглядеть на это задаром, проныра!

Но Бисмарк не смеялся.

— Дурацкое предложение, — отрезал он. — Мистер Галли слишком стар.

Улыбка исчезла с лица Галли как по волшебству.

— Ну погодите-ка, минхер, — вскинулся он, но я снова опередил его.

— Так вот в чем дело? — говорю. — Значит то, что он профессионал, вас не слишком смущает?

Все, естественно, загалдели, но голос Бисмарка перекрыл всех.

— Мне все равно, профессионал он или нет…

— А может, загвоздка в том, что он некогда сидел в тюрьме? — продолжаю я.

— …я лишь отмечаю факт, что он гораздо старше меня. А что до тюрьмы, то какое это имеет отношение к делу?

— Ну, вам-то лучше знать, — не унимаюсь я.

— Ну же, проклятье, покончим с этим, — вмешивается Персевал. — Какого черта, Флэши?

— Ах, я так устал от его манер, — отвечаю я, — и его насмешек над Джеком. Конечно, он твой гость, Том, но не стоило ему заходить так далеко. Пусть покажет на что способен или пусть заткнется. Мое предложение простое: пускай он простоит раунд против настоящего боксера, и поймет, что все его насмешки мимо цели. И пусть не задирает нос, что Галли-де недостаточно хорош для него. Это еще неизвестно, кто для кого недостаточно хорош.

— Недостаточно хорош?! — взревел Джек. — Что за…

— Никто не говорил ничего подобного, — говорит Том. — Флэши, не знаю, к чему ты клонишь, но…

— Намерение капитана Флэшмена состоит в том, чтобы вывести меня из себя, — говорит Бисмарк. — Оно не увенчалось успехом. Единственный мой довод против боя с мистером Галли состоит в его преклонном возрасте.

— Значит, в возрасте, говоришь, — заявляет Джек, багровея от ярости. — Я не настолько стар, чтобы не суметь указать свое место тому, кто забыл где оно!

Его утихомирили. Поднялся всеобщий шум-гам, в результате которого большинство присутствующих, хоть и будучи навеселе, уразумело, что я в дружеской форме предложил Бисмарку выстоять раунд против Галли, а тот оскорбил старину Джека своим высокомерием. Порядок взялся навести Споттсвуд, заметивший, что причины для ссоры и обид нет.

— Вопрос в том, желает ли барон испытать свои силы в товарищеском поединке? Вот и все. Если да, то Джек готов помочь в этом. Не правда ли, Джек?

— Нет, — говорит Джек, уже овладевший собой. — Ей-богу, я уже лет тридцать не выходил на ринг. К тому же мне не ясно, — добавляет он с улыбкой, — желает ли наш гость выходить против меня?

Бисмарк окинул его высокомерным взглядом, но Споттсвуд настаивал.

— Ну же, Джек, если ты проведешь с ним пару раундов, я продам тебе Раннинг Риббонса.

Как вы догадались, он знал слабое место Джека: Раннинг Риббонс был родным братом Раннинг Рейнса, и отличным ходоком. [XIII*] Джек хмыкнул, но продолжал отнекиваться: мол, его боксерское прошлое осталось далеко позади. Парни, видя его колебания и подогреваемые перспективой увидеть в деле знаменитого Галли (да еще и угостить выскочку Бисмарка оплеухой-другой), насели на него, похлопывая по плечу и подбадривая возгласами.

— Ну ладно, ладно, — говорит Джек, дурное настроение которого улетучилось. — Раз вы так настаиваете, то вот что нужно сделать. Дабы убедить барона в том, что в боксе больше настоящего искусства, чем может показаться на первый взгляд, я встану напротив него, опустив руки, и пусть он попробует нанести мне несколько ударов в лицо. Что вы на это скажете, сэр?

Немец, сидевший с презрительным видом, был, похоже, более заинтересован, чем старался показать.

— Вы хотите сказать, что позволите бить вас и даже не станете защищаться?

Джек ухмыльнулся.

— Я сказал, что дам вам попробовать ударить, — говорит он.

— Но ведь я обязательно вас ударю, если только вы не убежите прочь.

— Боюсь, вы еще не слишком преуспели в нашем языке, — отвечает Джек с улыбкой, но только на губах. — Во всяком случае, с выражениями «слишком стар» и «убегать прочь». Не беспокойтесь, минхер, я не сойду с места.

Началась суматоха — чтобы расчистить место для представления, стол придвинули к стене, ковер скатали, всю мягкую мебель разнесли по углам. Один Персевал не радовался:

— Это неприемлемо по отношению к гостю, — говорит он. — Мне это не нравится. Ты же не повредишь его, Джек?

— С его головы и волос не упадет, — отвечает Галли.

— Разве что его спесь слегка пострадает от открытия, что не так-то легко быть настоящим боксером, как ему это кажется, — фыркает Спиди.

— И это мне тоже не нравится, — вздыхает Персевал. — Получается, что мы выставляем его дураком.

— Ну не мы, — говорю, — он сам так хочет.

— И это послужит немецкому пустозвону хорошим уроком, — вставляет Споттсвуд. — Кто он такой, чтобы учить нас, а?

— Но мне все равно не нравится, — говорит Персевал. — Черт тебя побери, Флэши, это все твои проделки.